молодой человек оставил уйму долгов, которые позже были уплачены мистером Дарси.

Что касается Элизабет, то в этот вечер ее мысли были еще больше сосредоточены на

Пемберли, чем в предыдущий. И хотя вечер тянулся, как ей казалось, весьма медленно, его все

же не хватило на то, чтобы она успела определить свое отношение к одному из обитателей этого

поместья. Более двух часов Элизабет не могла заснуть, стараясь привести свои мысли в порядок.

Она явно не относилась к нему с ненавистью. Нет, ненависть исчезла несколько месяцев тому

назад. И почти столько же времени она стыдилась того, что когда-то испытывала к нему

предубеждение, которое принимала за ненависть. Невольно возникшее уважение к Дарси,

вызванное признанием его положительных качеств, больше не противоречило ее чувствам. И

оно приобрело более теплый оттенок благодаря его поведению в эти два дня, представившему

его характер в еще более выгодном свете. Но громче всех голосов, громче уважения и одобрения

в пользу Дарси в ее душе говорил еще один голос, к которому нельзя было не прислушаться. Это

была благодарность. Благодарность не только за его прежнее чувство, но и за то, что он еще

продолжал ее так сильно любить, простив ей злобные и несправедливые упреки, которые она

высказала, отвергая его предложение. Дарси, который, по ее убеждению, должен был

отвернуться от нее, как от лютого врага, постарался при – этой случайной встрече сделать все

возможное, чтобы сохранить их знакомство. Не позволяя себе подчеркивать свою склонность и

избегая в поведении всякой вычурности, он стремился заслужить доброе мнение о себе ее

родных и сблизить ее со своей – сестрой. Подобная перемена в столь самолюбивом человеке

вызывала не только удивление, но и чувство признательности, ибо она могла объясняться только

любовью, горячей любовью. И эта любовь пробуждала в Элизабет ощущение пока неясное,

ждущее своего развития, однако отнюдь не неприятное. Она уважала и ценила этого человека,

была ему благодарна, искренне желала ему счастья. И ей только важно было понять, хочет ли

она сама, чтобы его судьба оказалась связанной с ее собственной, и будет ли она способствовать

их общему счастью, если, используя имеющуюся у нее, как ей подсказывала интуиция, власть,

заставит его вновь просить ее руки.

Между теткой и племянницей в тот же вечер было условлено, что исключительное

внимание, которое оказала им мисс Дарси, навестив их в самое утро своего приезда в Пемберли,

заслуживает, пусть даже не равной, ответной любезности. Было решено поэтому нанести ей

визит в первой половине следующего дня. Итак, им предстояло туда поехать. Элизабет это было

приятно, хотя едва ли она сама могла бы себе объяснить, чему же, собственно говоря, она

радуется.

Мистер Гардинер покинул их вскоре после завтрака. Повторенное накануне приглашение

половить в Пемберли рыбу требовало, чтобы он встретился там с некоторыми людьми,

ожидавшими его около полудня.

ГЛАВА III

Хорошо зная, что неприязнь к ней мисс Бингли вызвана ревностью, Элизабет понимала, что

эта особа будет в высшей степени раздосадована ее появлением в Пемберли. Было поэтому

любопытно узнать, сможет ли она вести себя достаточно учтиво при возобновлении их

знакомства.

По прибытии их пригласили в гостиную, выходившую окнами на север, в которой было

приятно провести время в жаркие летние часы. Из окон открывался живописный вид на

возвышавшиеся невдалеке лесистые холмы, а также прилегавшую к дому зеленую лужайку, на

которой росли великолепные дубы и испанские каштаны.

В этой комнате они были приняты мисс Дарси, находившейся в обществе миссис Хёрст,

мисс Бингли и дамы, вместе с которой она жила в Лондоне. Джорджиана встретила их очень

любезно. Однако вследствие ее застенчивости и боязни совершить какой-нибудь промах, в

поведении Джорджианы чувствовалась скованность, которую люди, смотревшие на нее снизу

вверх, легко могли приписать замкнутости и гордости. Миссис Гардинер и ее племянница

поняли ее состояние и испытывали к ней сочувствие.

Миссис Хёрст и мисс Бингли приветствовали их только легкими поклонами. Когда все

уселись, воцарилось обычное в таких случаях молчание. Его нарушила миссис Энсли,

обходительная, приятного вида женщина, которая своей попыткой завязать беседу доказала, что