Все были изумлены, и Дарси, бросив на нее взгляд, молча отвернулся. Однако гостье,

вообразившей, что ею одержана решительная победа, захотелось развить успех.

– Я, со своей стороны, вовсе не считаю, что у Лондона есть какие-нибудь серьезные

преимущества перед провинцией, – конечно, если не иметь в виду магазинов и развлечений. В

провинции жить приятнее, не правда ли, мистер Бингли?

– Когда я нахожусь в провинции, – ответил он, – мне не хочется из нее уезжать. Но когда я

попадаю в столицу, со мной происходит то же самое. У того и у другого – свои хорошие

стороны. Я мог бы быть одинаково счастлив и тут и там.

– Да, но это потому, что вы обо всем здраво судите. А вот этот джентльмен, – она взглянула

на Дарси, – смотрит на провинциальную жизнь свысока.

– Вы ошибаетесь, сударыня, – вмешалась Элизабет, краснея за свою мать. – Вы неправильно

поняли мистера Дарси. Он хотел лишь сказать, что в провинции встречаешься с меньшим

разнообразием людей, чем в городе, – а с этим вы, разумеется, согласитесь.

– Конечно, дорогая моя, никто и не говорит о большем разнообразии. Впрочем, что касается

круга знакомств, то мне не верится, что он здесь меньше, чем где-нибудь в другом месте. Нас

приглашают обедать в двадцать четыре дома.

Едва ли мистеру Бингли удалось бы сохранить при этом серьезное выражение лица, если бы

он не счел необходимым пощадить чувства Элизабет. Его сестра была не столь деликатна и

посмотрела на Дарси с весьма выразительной улыбкой. Пытаясь придумать что-нибудь, что

могло бы направить мысли матери по новому руслу, Элизабет спросила у миссис Беннет, не

заходила ли в ее отсутствие Шарлотта Лукас.

– О да, вчера она была у нас со своим отцом. Что за милейший человек этот сэр Уильям – не

правда ли, мистер Бингли? Настоящая светскость: благородство и любезность! У него всегда

найдется, что сказать каждому человеку. Вот, по-моему, образец хорошего тона! Особы, которые

воображают о себе бог знает что и даже не желают раскрыть рта, напрасно предполагают, что

они хорошо воспитаны.

– Шарлотта с вами обедала?

– Нет, она спешила домой. Наверно, ей нужно было помочь готовить пирог. Что касается

нас, мистер Бингли, то я у себя держу таких слуг, которые сами справляются со своей работой. О

да, мои девочки воспитаны по-другому. Каждый, впрочем, поступает как может. Девицы Лукас

все же очень милы, могу вас уверить. Так обидно, что они некрасивы. Я не говорю, что

Шарлотта совсем безобразна – она наш большой друг.

– Кажется, она очень приятная молодая женщина, – сказал Бингли.

– О, еще бы! Но не станете же вы отрицать, что она дурнушка. Это признает сама леди

Лукас, завидуя красоте моей Джейн. Не хотелось бы хвалиться собственной дочерью, но, если

уж говорить о Джейн, не часто найдешь такую красавицу. Об этом слышишь на каждом шагу –

себе самой я бы не поверила. Когда ей только минуло пятнадцать, мы жили у моего брата

Гардинера в Лондоне. И, представьте, там был один джентльмен, который влюбился в нее без

памяти. Невестка ждала уже, что он вот-вот сделает ей предложение – еще до того, как мы

уедем. Правда, этого не случилось. Быть может, он считал, что Джейн чересчур молода. Зато он

посвятил ей стихи – знаете, просто очаровательные.

– Тем этот роман и кончился, – поспешно вмешалась Элизабет. – Я думаю, это не

единственное увлечение, нашедшее подобный конец. Интересно, кто первый открыл, что поэзия

убивает любовь?

– Я привык считать поэзию питательной средой для любви, – сказал Дарси.

– Да – прочной, здоровой и страстной любви – возможно. То, что уже окрепло, может

питаться чем угодно. Но если говорить о легкой склонности, – я уверена, что после одного

хорошего сонета от нее может не остаться и следа.

Дарси улыбнулся. В наступившем молчании Элизабет с тревогой ждала, что мать

произнесет какую-нибудь новую бестактность. Миссис Беннет в самом деле очень хотелось

поговорить, но ей ничего не пришло в голову. И после некоторой паузы она стала снова

благодарить мистера Бингли за его заботу о Джейн и извиняться за беспокойство, которое ему

причиняет еще и Лиззи. Бингли был искренне любезен в своих ответах, заставив быть вежливой

и свою младшую сестру, которая произнесла все, что подобало при таких обстоятельствах. И

хотя свою роль она исполнила без особого рвения, миссис Беннет все же осталась вполне