не захотела принять его предложение. И хотя его самолюбие несомненно было уязвлено, других

огорчений он не испытывал. Его склонность к ней была только воображаемой. И, предполагая,

что упреки, брошенные матерью в ее адрес, могли быть заслуженными, он едва ли мог о чем-

либо сожалеть.

Семейство Беннет пребывало в смятении, когда их навестила Шарлотта Лукас. В прихожей

ее встретила Лидия. Бросившись к гостье, она объявила громким шепотом:

– Хорошо, что ты приехала. У нас тут такое творится! Что бы ты думала случилось сегодня

утром? Мистер Коллинз сделал предложение Лиззи, а она ему отказала!

Прежде чем Шарлотта успела ответить, в прихожую вбежала Китти, сообщившая ту же

новость. И как только девицы вошли в комнату для завтрака, в которой одиноко восседала

хозяйка дома, миссис Беннет снова заговорила на ту же тему, взывая к сочувствию мисс Лукас и

умоляя ее воздействовать на подругу, чтобы Лиззи уступила наконец чаяниям всей семьи.

– Ради бога, дорогая мисс Лукас, сделайте это, – добавила она удрученно. – Меня никто не

поддерживает. Я ни в ком не вижу сочувствия, – все ведут себя просто безжалостно. Хоть бы

кто-нибудь вспомнил о моих истерзанных нервах!

Ответу Шарлотты помешало появление Джейн и Элизабет.

– Вот и она сама, – продолжала миссис Беннет. – С нее как с гуся вода. Ей и дела нет до

всех нас, будто бы мы все живем где-нибудь в Йорке. Лишь бы ее не трогали! Но я вам вот что

скажу, дорогая мисс Лиззи: ежели вы себе вбили в голову, что можете и впредь отказывать

всякому жениху, кто бы к вам ни посватался, то вы и вовсе не выйдете замуж! И клянусь вам,

мне неизвестно, кто станет о вас заботиться, когда умрет ваш отец. Мне это будет не под силу,

запомните. С этого дня я с вами покончила. Больше я с вами не стану разговаривать, – я уже вам

это сказала в библиотеке. И вы убедитесь, я сумею сдержать свое слово. Что за удовольствие

разговаривать с неблагодарной девчонкой? И вообще, чего ради мне разговаривать с кем бы то

ни было? Люди, страдающие больными нервами, не очень-то склонны к разговорам. Увы, моих

мучений не понимают! Но этому нельзя удивляться. Кто сам не пожалуется, не дождется

сочувствия.

Дочки слушали эти излияния молча, зная, что всякая попытка успокоить и урезонить мать

только увеличит ее раздражение. Поэтому миссис Беннет продолжала сетовать на судьбу, пока к

ним не присоединился мистер Коллинз, казавшийся еще более напыщенным, чем обычно. При

виде его миссис Беннет сказала девицам:

– А теперь я хочу, чтобы вы, – да, да, вы все, – попридержали языки и позволили нам с

мистером Коллинзом хоть немножко поговорить по душам.

Элизабет вышла из комнаты, Джейн и Китти последовали за ней, а Лидия не тронулась с

места, решив услышать все, что только будет возможно. Шарлотта задержалась, отвечая сначала

на любезности мистера Коллинза, который самым подробным образом расспросил обо всех ее

родственниках и поинтересовался ее собственным самочувствием, а затем, одолеваемая

любопытством, отошла к окну, сделав вид, что оттуда ей ничего не слышно.

Миссис Беннет начала подготовленный разговор страдальческим возгласом:

– О, мистер Коллинз!

– Сударыня, – отвечал он, – не будем больше касаться этой темы. Я далек от того, чтобы

обидеться на поведение вашей дочери, – продолжал он тоном, в котором все же проскальзывало

известное неудовольствие. – Покорность перед неизбежным злом – наш общий долг. Тем более

она приличествует молодому человеку, которому, подобно мне, посчастливилось рано

выдвинуться в обществе. И потому я заставляю себя покориться. Быть может, правда, с тем

большей легкостью, что у меня возникло сомнение – нашел бы я истинное счастье, если бы

прелестная кузина удостоила меня своей руки. Ибо я часто наблюдал, что покорность никогда

не бывает столь полной, как тогда, когда благо, коего мы лишились, начинает в нашем

представлении терять свою ценность. Надеюсь, сударыня, вы не сочтете, что я проявляю

неуважение к вашей семье своим отказом от благосклонности вашей дочери, не затруднив вас и

мистера Беннета просьбой употребить ради меня родительскую власть. То, что я счел себя

свободным, основываясь на ответе вашей дочери, а не ее родителей, может, я опасаюсь, бросить

тень на мое поведение. Но всем нам свойственно ошибаться. Во всяком случае, в своих

поступках я руководствовался лучшими намерениями. Мне хотелось приобрести приятную