окружены обществом? Право же, даю вам слово по возможности поступать так, как мне будет

казаться наиболее разумным. Надеюсь, вы этим довольны?

Тетка заверила ее, что полностью удовлетворена ответом Элизабет, племянница

поблагодарила миссис Гардинер за дружескую заботу, и они расстались, вполне расположенные

друг к другу, явив миру редчайший пример того, как может быть принят, и притом без всякого

негодования, совет столь деликатного свойства.

Мистер Коллинз вернулся в Хартфордшир вскоре после отъезда Гардинеров и Джейн. Но

так как на этот раз он уже поселился у Лукасов, его приезд не причинил миссис Беннет больших

неудобств. Бракосочетание его теперь быстро приближалось, и хозяйка Лонгборна наконец

настолько смирилась, что стала относиться к этому событию как к неизбежному и даже время

от времени с кислым видом говорила, насколько ей бы хотелось, чтобы этот брак оказался

счастливым.

Свадьба была назначена на четверг, а в среду мисс Лукас нанесла прощальный визит в

Лонгборн. Когда она собралась уходить, Элизабет, устыдившись скудных и нелюбезных

напутствий, высказанных на прощанье миссис Беннет, и чувствуя себя искренне взволнованной,

проводила подругу до крыльца. На лестнице Шарлотта сказала:

– Обещай, Элиза, что будешь мне часто писать.

– Конечно, можешь быть в этом уверена.

– И прошу тебя еще об одном одолжении. Не согласишься ли ты меня навестить?

– Надеюсь, мы будем часто встречаться в Хартфордшире?

– Едва ли я смогу покинуть Кент в ближайшее время. Поэтому обещай мне приехать в

Хансфорд.

Элизабет не смогла ей отказать, хотя не предвкушала никаких радостей от подобной

поездки.

– Мой отец и Мария должны побывать у меня в марте, – добавила Шарлотта. – Надеюсь, ты

сможешь приехать вместе с ними. Поверь, Элиза, твой приезд обрадует меня не меньше.

Бракосочетание состоялось, молодые отбыли в Кент прямо из церкви, и, как обычно, по

поводу этого события было немало толков. Вскоре Элизабет получила от подруги письмо. И они

стали обмениваться мыслями и наблюдениями не менее часто, чем в прежние времена, хотя и

без прежней откровенности. Принимаясь за письмо, Элизабет никогда не могла избавиться от

ощущения, что вся прелесть их старой душевной близости утрачена безвозвратно. И, заботясь о

постоянстве переписки, она сознавала, что делает это не ради настоящей, а лишь ради их

прошлой дружбы. Первые письма Шарлотты прочитывались, разумеется, с большим интересом.

Было весьма любопытно узнать, что она расскажет о своем новом доме, как ей понравилась леди

Кэтрин и в какой мере осмелится она говорить о своем семейном счастье. Однако, читая их,

Элизабет замечала, что по каждому поводу Шарлотта высказывается именно так, как можно

было заранее ожидать. Письма были бодрыми, в них говорилось, что она живет, окруженная

всеми удобствами, и не упоминалось ничего, что не заслуживало одобрения. Дом, обстановка,

соседи и дороги – все пришлось ей по вкусу, а отношение к ней леди Кэтрин было самым

дружеским и любезным. Картина, которую рисовала Шарлотта, выглядела так, будто это было

разумно смягченное ею изображение Хансфорда и Розингса, вышедшее из-под пера самого

мистера Коллинза. Было очевидно, что правильное представление о жизни подруги Элизабет

сможет получить, только навестив Хансфорд сама.

Джейн сразу прислала сестре несколько строк, извещая о своем благополучном приезде в

Лондон. Элизабет надеялась, что в следующем письме она уже сможет сообщить что-нибудь о

семействе Бингли.

Нетерпение, с которым она ждала второго письма, было вознаграждено так, как обычно

вознаграждается всякое нетерпение. Проведя неделю в столице, ее сестра ни разу не встретилась

с Кэролайн и ничего о ней не слышала. Джейн объяснила это тем, что ее письмо, отправленное

подруге еще из Лонгборна, по какой-то причине затерялось.

“Тетушка, – продолжала она, – собирается завтра побывать в той части города, и я

воспользуюсь случаем, чтобы нанести визит на Гровнор-стрит”.

Следующее письмо было написано после этого визита и встречи с мисс Бингли.

“Кэролайн, по-видимому, была не в духе, – говорилось в письме, – но она очень

обрадовалась встрече со мной и упрекнула меня за то, что я не сообщила ей о своем приезде из

Лонгборна. Я поэтому была права, предположив, что мое последнее письмо до нее не дошло.

Разумеется, я у нее спросила, как поживает ее брат. Он здоров, но так много времени проводит с