стране.

– Мы еще не решили, как далеко заберемся, – сказала миссис Гардинер. – Возможно, мы

доедем до Озерного края.

Никакой план не мог бы так обрадовать Элизабет. Она приняла его с готовностью и

искренней благодарностью.

– Тетя, милая, дорогая, – воскликнула она с восторгом, – как это замечательно! Вы вдохнули

в меня свежие силы, подарили мне жизнь. Прощайте, разочарование и сплин! Что значат люди

по сравнению с холмами и скалами? Сколько впереди упоительных часов! И ведь мы – не то что

другие путешественники, которые и двух слов связать не могут по возвращении. Уж мы-то, когда

вернемся, сумеем рассказать, где мы были, и вспомнить, что повидали. Озера, горы и реки не

смешаются в нашей памяти, и мы не станем пререкаться, как это принято, описывая какой-

нибудь примечательный вид. А потому наш рассказ не покажется слушателям таким же

несносным, как рассказы большинства путешественников.

ГЛАВА V

Все, что на другой день во время поездки обращало на себя взгляд Элизабет, казалось ей

новым и интересным. Сердце ее радостно билось. Вид Джейн доказывал, что за ее здоровье

можно не опасаться, а предвкушение путешествия на север служило постоянным источником

радостных мыслей.

Когда карета с главной дороги свернула на проселок, ведущий к Хансфорду, путники стали

искать глазами приходский домик, который мог теперь открыться за каждым поворотом. Они

проехали мимо ограды Розингс-парка, и, вспомнив рассказы об его жителях, Элизабет не могла

удержаться от улыбки.

Наконец показалось и само жилище мистера Коллинза. Сад, спускавшийся к дороге, с

домом в глубине, зеленая ограда, лавровый кустарник – все свидетельствовало о приближении к

цели путешествия. Кланяющиеся и улыбающиеся мистер Коллинз и Шарлотта появились в

дверях, и экипаж с кланяющимися и улыбающимися пассажирами остановился у небольшой

калитки, отделенной от дома короткой гравиевой дорожкой. Приезжие тотчас вышли из кареты

и вместе с хозяевами дома принялись с наслаждением друг друга рассматривать. Миссис

Коллинз встретила подругу самым сердечным образом, а Элизабет, видя, как радушно ее

принимают, почувствовала еще большее удовлетворение оттого, что решилась на эту поездку.

Она сразу заметила, что женитьба нисколько не изменила манер ее кузена, который обычными

многоречивыми приветствиями задержал их на несколько минут у калитки, обстоятельно

расспрашивая Элизабет обо всех членах ее семьи. Затем они были введены в дом без дальнейших

проволочек, если не считать того, что мистер Коллинз обратил внимание приезжих на красоту

парадного входа. И как только они оказались в прихожей, он снова напыщенно приветствовал их

по поводу вступления в его скромное обиталище, дословно повторив сказанное его женой

касательно предстоящего отдыха путешественников.

Элизабет заранее готовилась увидеть Коллинза во всем блеске его величия. И ей трудно

было избавиться от мысли, что, указывая на размеры помещения, вид из окон и обстановку, он

обращался главным образом к ней, давая почувствовать, чего она лишилась, отказавшись выйти

за него замуж. Но хотя все выглядело уютно и мило, она все же была не способна порадовать его

ни единым знаком сожаления и поглядывала на подругу, удивляясь, как это ей удается сохранять

жизнерадостность, имея такого спутника жизни. Когда мистер Коллинз произносил что-нибудь,

от чего его жена могла бы прийти в смущение, – а это случалось нередко, – Элизабет невольно

бросала взгляд на Шарлотту. Раз или два она заметила, что подруга слегка покраснела, но в

большинстве случаев Шарлотта мудро пропускала подобные высказывания мимо ушей.

Просидев в гостиной столько, сколько было необходимо, чтобы воздать должное каждому

находившемуся в комнате предмету – от буфета до каминной решетки, – описать их путешествие

и рассказать обо всем, что они видели в Лондоне, гости вместе с хозяином вышли в просторный,

прекрасно разбитый сад, который мистер Коллинз обрабатывал собственными руками. Работа в

саду была для него одним из любимых развлечений, и Элизабет с восхищением наблюдала, как

великолепно Шарлотта владеет собой, рассуждая о пользе физического труда и признаваясь, что

она всей душой поддерживает эту склонность супруга. Проведя гостей по всем продольным и

поперечным дорожкам и не давая им возможности высказать одобрение, которого сам же

добивался, мистер Коллинз обратил их внимание на каждый открывавшийся глазам вид,