— Ну ты и хам! — развеселился вдруг Черников, сделал пару обманных движений и щелкнул пса по носу. Овчар прижал уши, зажмурился и вдруг гавкнул, его заглушили раскаты грома, по крыше «ровера» застучал дождь. Машина дернула с места, Черников развернулся через две сплошные, город остался позади.

Развилка оказалась за третьим по счету съездом с шоссе, обычная бетонка привела в поселок с обычными дачными домиками. В некоторых горел свет, другие стояли темные и с виду пустые, недалеко гавкали псы, и найденыш то и дело подскакивал, шевелил острыми огромными ушами, но помалкивал. Рита гладила собаку по лобастой башке, пес то жмурился, то лизал ей руки. Бетонка закончилась, началось посыпанное щебенкой «направление», заменяющее в провинции твердое дорожное покрытие, Рита держала пса за ремень и смотрела по сторонам.

— Последний дом на выезде, — она все пыталась понять, какой из этих сараев последний. Дождь остался позади, тут было сухо и очень тепло, в высокой траве чудесно стрекотали кузнечики, а из-за края тучи показался острый серп молодого месяца. Черников опустил стекло, прислушался и уверенно повернул влево.

— Думаешь, это там? — Рита с сомнением смотрела в темноту впереди. Пес снова сжался в комок, прижал уши и будто дышать перестал.

— Собаки там гавкают, значит, нам туда.

И не ошибся, у крайнего перед полем дома их ждали. У ворот двухэтажной деревянной дачки стояли парень и девушка, рядом крутилась рыжая такса. Она первым делом кинулась к машине, обнюхала, изучила ее со всех сторон, прыгнула передними лапами на Черникова, потом на Риту, всех перемазала в пыли, всем прошлась по ногам и побежала знакомиться с гостем. Тот заскулил жалобно, точно заплакал, ткнулся мордой Рите в ладонь и не шевелился. Парень с девушкой пришли на помощь и первым делом надели псу нормальный ошейник, Черников забрал свой ремень и бросил его на переднее сиденье. Общими усилиями овчарку вытащили из машины, псина едва держалась на дрожащих лапах — у нее не было сил даже огрызнуться на таксу, что буквально облизала гостю морду.

— Пойдем, пойдем, все хорошо, — собаку завели во двор, там она легла на землю и закрыла глаза. Неудивительно — тут было штук десять или больше вольеров, в каждом носилась здоровенная псина, и лай стоял такой, хоть уши затыкай.

— Мама дорогая, — Черников разглядывал собак, — сколько их тут.

— Семнадцать, — сказала девушка, безуспешно тормошившая овчарку, — ваш восемнадцатый. Этого, — она показала на ближайший вольер, где заходился лаем алабай, — со стройки привезли, его к столбу привязали и так оставили, чуть не умер. Эту красотку, — она показала себе за спину — тоже с дороги подобрали, как и вашего. Но ее выкинули, свидетели были, а ваш всего пару дней в бегах. Думаю, найдем хозяев, у него клеймо, видите?

Парень посветил фонариком, и на правом ухе еле живого от пережитого пса Рита увидела несколько черных букв и цифр.

— Это питомник, — пояснил парень, — завтра же будем знать все про вашего красавца.

Он подхватил пса под передние лапы и потащил в дальний пустой вольер. Рита протянула девушке деньги, та спрятала их в карман джинсов.

— Спасибо, что не бросили его, — она улыбнулась Рите, — мог бы под машину попасть. Они плохо соображают в стрессовой ситуации. Красивый пес, еще почти щенок, жалко.

— У него карма хорошая, — подошел Черников, — как и у меня. И псы у вас классные.

Зверюги тем временем притихли, стройная, изящная как балерина овчарка еще погавкала напоследок, ткнулась носом через сетку в морду таксе и улеглась спать. Алабай тоже лег на подстилку, но лениво следил за гостями и зевал во всю пасть. И только черно-подпалый монстр в третьем вольере никак не мог успокоиться. Такса кинулась к нему и отскочила с визгом, затрясла ушами. Девушка хлопнула ладонью по сетке:

— Тихо, Каштан, молчать!

Зверь грудью кинулся на рабицу, аж звон раздался.

— Никак не привыкнет, — сказала девушка, — Каштан у нас военный, в армии служил, а здесь живет уже второй месяц.

— В армии? — протянул Черников и подошел к вольеру. Каштан кинулся на сетку, вскочил на нее передними лапами, сделался ростом с Черникова, только толще раза в два, такой же «шерстяной» и лохматый, как подобранный на дороге пес. Только не щенок-подросток, а матерый, мощный, как стихия, зверь.

— Не ори, — сказал ему Черников, и Рита едва не оглохла от лая. Каштан дрался с сеткой как с врагом, грыз ее, столбики дрожали под напором туши килограммов в пятьдесят, если не больше.

— Где служил? — Черников заложил руки за спину и разглядывал пса. Тот бесновался, рыл землю и бился башкой о сетку.

— Мины искал, — сказала девушка, — мы его в последний момент забрали, буквально в день утилизации.

— Чего, — повернулся к ней Черников, — в какой день?

— Собаки служат до семи лет, — подошел парень, присел на корточки и принялся осматривать таксе уши. Та терлась рядом и слабо поскуливала, на одном ухе у нее появилась темная длинная полоса.