Каждую ночь стоило закрыть глаза, ее видел.

Даже за почти четыре года тюремного срока не отпустило, сука.

Настолько меня защепила,. словно наваждение какое — то.

Верил бы в ведьм, подумал — приворожила.

И вот опять, Дубова в моей жизни появилась. Красивая настолько, что ослепнуть можно.

И все по новой. Сердце вскачь, в голове кисель.

Только как была Саша для меня недосягаемой, так и останется.

Хотя бы потому, что в свои девятнадцать, вернувшись из армии я угодил за решетку. Никакой нормальной бабе, а тем более Саше зек не нужен.

Но видит бог, о своем поступке я не жалею. И если отмотать время назад, я бы поступил точно также.

Тот гондон заслужил каждый вбитый в его тело кулак.

Выхожу на крыльцо ментовки, вдыхая полной грудью слегка прохладный воздух.

Осень уже полностью вступила в свои права. Пока меня несколько часов мариновали в ментовке, на город опустилась ночь.

Сунул руки в карманы и перекатился с пяток на носок.

Ну и куда мне теперь?

Палыч точно меня вытурил после устроенного побоища. Друзья все слились, никто не хочет связываться с зеком. Бабушкину квартиру тетка отжала.

Из возможных вариантов остались — вокзал и подвал, где ночуют бомжи. Есть еще вариант переночевать на скамейке в парке, да только боюсь, к утру на ней окочурюсь.

— Лев! — Раздается знакомым до дрожи голосом.

Прикрываю глаза на мгновение. Лучше бы ты оставила меня в покое, Дубова, от греха подальше.

Я и так себя хреново контролирую.

Поворачиваю голову и вижу Сашу.

Приближается быстрым шагом и останавливается на расстоянии вытянутой руки. Слегка вьющиеся волосы развеваются на ветру, лисьи глаза с беспокойством осматривают мою бренную тушу с ног до головы.

— Лёва, ты как? Может в больницу? — Едва удерживаю себя, чтобы не дернуться. Меня Лёвой с такой теплотой только бабушка когда — то звала… а после ее смерти… я на хрен никому не сдался.

Проглатываю застрявший в горле ком. — Нет спасибо, не нужно.

— Ладно, как скажешь. Но если почувствуешь себя плохо, то сразу скажи, ясно? А сейчас поедем, ты наверняка устал и хочешь отдохнуть.

Ее рука цепляется за мою ладонь и начинает тянуть за собой, а я как послушный телок иду следом.

Прихожу в себя только возле машины Дубовой.

— Погоди, Саша, ты что делаешь?

— Собираюсь отвезти тебя к себе домой. Кстати, твои вещи из супермаркета я забрала — Отпускает мою руку и открывает дверцу тачки демонстрируя мою потертую спортивную сумку на сиденье. — Прошу! — Махнула в сторону салона.

— И не страшно к себе мужика с улицы в дом приводить?

— Ну, какой ты с улицы, Лёва? Я тебя еще подростком помню. И ты дважды за последнюю неделю за меня заступился. Не бойся, я не кусаюсь. — Подмигивает, улыбаясь.

— Да это тебе меня бояться надо, Саша. — Отступаю на шаг назад. — Я сидел. Только месяц как освободился. — Говорю как есть. Нужно рубить все это на корню. Потом больнее.

Сейчас она испугается, разочаруется, и мы больше никогда не увидимся. Так будет лучше. Так будет правильно. Нечего такой как Саше, с таким мусором как я водиться.

— Я знаю, Лев. — Выдает она спокойно, и взгляд не отводит.

Подходит ближе и за руку вновь берет, будто боится, что убегу. Только я и сдвинуться с места не в силах, загипнотизированный ее открытым взглядом, в котором нет ни отвращения, ни испуга, которых я нахлебался за последний месяц, пока пытался научиться выживать на свободе. — Мне все равно, что было в твоем прошлом, ясно? Ты достоин большего, чем имеешь сейчас. Я помогу. Только позволь.

Как заманчиво б*ять!

Да только я так не могу.

Делаю шаг вперед, заставляя Сашу спиной прижаться к тачке, спереди своим телом придавливаю.

Шепчу ей в лицо, внимательно в темные кофейные глаза вглядываясь. — Бывшего сидельца домой к себе зовешь… а не боишься, что я тебя изнасилую? Я больше не тот мальчик, которого ты когда — то знала Саша. Я гребанный зек. Вполне возможно без тормозов. Который дважды на твоих глазах избивал людей. — Кладу руку на ее обтянутое тканью брюк бедро.

Давай, дурочка, включай инстинкт самосохранения, испугайся, оттолкни.

Закроем нашу историю здесь и сейчас, и разойдемся, словно в море корабли.

Только вместо испуга на красивом женском лице я вижу нечто иное. Дыхание сбивается, пухлые губы приоткрываются, ее грудь при каждом вздохе врезается в мою, зрачки в глазах расширяются.

Провокационно облизывает губы не тронутые помадой, она ей и не нужна, они у Саши и так яркие.

Член в штанах практически дымится. Голова кружится от близости желанной женщины.

Рука на ее бедре неконтролируемо сжимается сильнее.