— А я, в отличие от некоторых, не диктую всем, как жить! — вспылила я. Понимала, что в чем-то Макс прав, но… Но одно дело сказать, что человек опасен и предоставить доказательства, а другое — просто запретить общаться. Я очень благодарна Картеру, потому что даже те отрывки воспоминаний, которые мне подкинула память, говорят — все было хреново и он меня спас, привез к себе и вызвал врача. Я безумно благодарна, однако что-то не дает мне расслабиться. Вероятно, то, что Макс сам как бомба. Неверный шаг, неверное слово, и произойдет взрыв. Как в тот раз с безобидной шуткой, а сейчас я не готова огрызаться и давать отпор. Иголки, что меня защищали, слезли и пока новые не выросли, и я буквально чувствую себя беззащитной. Пустой.

— Ты невыносима, — парень сжал челюсть и глубоко задышал, чтобы успокоиться, потер ладонями лицо.

— А ты… — я только открыла рот, но произнести гадость, что крутилась на языке, не успела. Макс рывком преодолел разделяющее нас пространство, заставив отступать, пока я не уперлась спиной в столешницу.

— Буду учить тебя правилам поведения, — опаляя своим дыханием кожу, сказал он, запечатывая меня между своим телом и кухонным островком.

— Что?.. — голос предательски сел, а в горле пересохло.

Его рука скользнула по моей шее вверх, обхватила затылок, приподнимая голову.

— Правилам поведения и послушания, — повторил Картер. — Слушай внимательно, Кэти, и запоминай…

В знак протеста я успела сделать только короткий вдох, когда повела плечом, пытаясь избавиться от его руки.

— Правило первое: с этого дня в твоей жизни не будет никаких парней, — он на миг сильнее сжал челюсти, видя что мои губы растягиваются в насмешке, прищурился. — И только попробуй…

Но я перебиваю, даже слушать не желая:

— Плевать я хотела, на твои правила, Картер! — пихаю его в грудь, чтобы убрать с пути, но сдвинуть его, оказывается, не так-то просто. — Уйди!

Упираюсь уже двумя руками, чувствуя под пальцами стальные мышцы, но он неожиданно наваливается, прижимая сильнее к столешнице, хватает за подбородок и заставляет разглядывать рисунок ледяной корки на дне его глаз.

— Правило второе: ты пишешь мне сообщение каждый раз, когда куда-то собираешься. В кафе, библиотеку, к подруге. Каждый раз.

— Да иди ты! — снова дёргаюсь я, стремясь вырвать собственный подбородок из цепких пальцев. — Макс, ты совсем охренел? Я Костику расскажу!

Но по его губам вдруг ползёт ухмылка, от которой мне становится не по себе. Она холодная, жёсткая, самоуверенная и злая.

— А ты расскажи, Малая. Расскажи, как ночью в клубе один знакомый, от которого я пытался уберечь, подсыпал в твой напиток наркоты. Расскажи, как под кайфом ты напилась, а потом ушла с ним на улицу, где благополучно приняла ещё один наркотик. Расскажи, как из-за тебя едва не убили человека. Моего человека, Кэти, который сейчас лежит в реанимации, и я не знаю, выживет он или нет. Можешь вскользь упомянуть, что тебя чуть не изнасиловала толпа мужиков, когда другая толпа пыталась прорваться в помещение, где всё происходило, — он резко сжал пальцы на затылке и дёрнул вниз, вынуждая задрать голову. Сам же склонился, взглядом проникая в душу. — Ах, да… не забудь сказать ему, что всех злодеев наказали. Семь трупов, Кэти. Семь жизней, которые пришлось забрать только из-за того, что тебе взбрело в голову пойти мне наперекор, — я смотрела на него распахнутыми глазами, не веря собственным ушам. — А также не забудь сказать, что чуть не откинулась от интоксикации. Я знаю, ты ничего не помнишь, но не думай, что я позволю тебе делать вид, что всего этого не было. Достаточно того, что обо всём прекрасно помню я.

Он ждал ответа, переведя взгляд на мои раскрытые губы, но поняв, что я собираюсь и дальше молчать, потрясённо переваривая информацию, разжал пальцы и резко отстранился.

В голове зашкварчали мысли. Я схватилась за столешницу, пытаясь устоять на ногах, и смотрела на Макса, который с каким-то нечеловеческим равнодушием сел обратно за стойку и принялся доедать омлет. Мне же сейчас любой кусок поперёк горла встанет.

Получается, Игнат меня всё же опоил и… Господи, жуть какая. Какой же надо быть дурой, чтобы дважды попасться на один и тот же трюк? Видимо, непроходимой.

Твою мать!

Я же не ожидала от него! Он же таким хорошим парнем прикидывался. Даже Соне не поверила, когда та сказала, что он мутный и девушка у него… Зажмурилась, чувствуя, как к глазам подступают слёзы.

Что я ему сделала? Мне казалось, я ему нравлюсь. Казалось, что пройдёт ещё немного времени и, может быть, я почувствую к нему тоже, что когда-то чувствовала к Картеру… А в итоге всё вылилось в…

Он сказал, они убили семерых? Убили?!

Я замерла, забыв, как дышать. Кто они? Почему Игнат это сделал?