И от того, что всё произошло, когда мы находились в одном здании… Когда он был так близко, но так далеко…

“Он не рыцарь моего романа” — привычно повторила я в своих мыслях, выхватывая неизменно белый платок из его пальцев. Кто вообще в двадцать первом веке носит платки? И почему я опять реву, как слабачка последняя?!

Так и не сказав “спасибо”, я развернулась и ушла, стараясь удержаться на своих трясущихся ногах. Я прекрасно знала, что Макс смотрит мне в спину. Вот только, сейчас мне было плевать, как на него, так и на собственные чувства. Отчего-то моя ненависть троекратно возросла и полыхала в груди, жадно облизывая стенки души, хоть я и понимала, что на этот раз в моих слезах нет его вины.

Смартфон показывал четыре часа утра. То есть, с того момента, когда Дамир унёс меня на руках в чилаут зону, прошло примерно пять часов. Меня до сих пор потряхивало, а по коже скатывались мурашки. Воздействие препарата всё ещё не сошло на нет, но…

Я сжала смартфон и зажмурилась, когда меня на мгновение ослепило светом фар подъехавшей машины. Номера соответствовали информации в сообщении от такси.

Выдохнула, садясь в автомобиль и набирая телефон Маси. Я очень переживала за девочек и боялась, что они всё ещё где-то в клубе. А ещё было страшно, что те парни могли поступить с ними гораздо хуже, чем Дамир со мной. Но на звонок всё же ответили. Парень Маси зло прошипел в трубку, что она только-только уснула. Он ничего не пояснял, да оно и не требовалось.

Сейчас не стоит ни о чём думать. Дом, душ, кровать. Вот три моих кита на ближайший час.

Утро вспыхнуло резким звуком задёрнутой шторы, ярким солнечным светом и острой болью в висках. Поморщившись, я попыталась перевернуться на другой бок, но Костик был бы не Костиком, если бы так просто закончил своё утреннее издевательство.

— Доброе утро, сестрёнка! — пророкотал, хватая меня за ноги поверх тонкого одеяла.

Его донельзя довольный голос вызывал яростное желание зашвырнуть подушку в ту сторону и желательно размозжить источник этого отвратительного звука по стене. Вот только вряд ли несчастное изделие на подобное способно.

— Исчезни туда, откуда взялся, — простонала я, накрываясь той самой подушкой.

— Тебе исполнилось восемнадцать и теперь ты взрослая девочка! — всё тем же радостным тоном продолжил, медленно стаскивая меня с кровати. Извернувшись, я попыталась всё же зарядить пуховым снарядом ему в голову, но братец умело избежал попадания. — С сегодняшнего дня тебе официально можно делать всё! Пить, курить, материться, гулять до утра с плохими парнями… — я недоумённо замерла, позволяя всё же стащить свою тушку с кровати и поставить её, в смысле меня, на ноги. — Можно не слушать брата и даже… — он сделал страшные глаза и уже издевательским шепотом закончил: — И даже не отзваниваться!

— Серьёзно? — сдула я прядь волос, скептично заглядывая в ясные глаза братца.

— Конечно, — хмыкнул он. — Особенно если очень хочешь оказаться под домашним арестом.

Я вздёрнула бровь, искренне удивляясь столь вопиющей угрозе.

— В среду я уезжаю отсюда. На учёбу. Собрался со мной?

Костик расплылся в довольной улыбке.

— А мне не надо, Кать, за тобой никуда ехать. За тобой присмотрят. Даже лучше, чем я сам.

— Что за бред? — фыркнула я и пихнула его в плечо, чтобы дал пройти. — Вечно у тебя какой-то пунктик на моей безопасности. Если бы ты реально что-то мог, то я бы… — я резко прикусила язык, боясь вымолвить хоть слово о событиях прошедшей ночи. Если узнает, то начнёт землю носом рыть, чтобы найти Петровичева и его дружков. Не то чтобы мне их жалко. Просто брат за подобный проступок может наломать дров, и я не хочу, чтобы у него были неприятности.

К моему удивлению, Костик никак не отреагировал на внезапное молчание.

— Пижама прикольная, — вот то единственное, что выдал, глядя на нарисованных на ткани зайцев.

Пожала плечами и направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок. С такой головной болью всё равно уже не уснуть.

Чуть позже, стоя у плиты, я переписывалась в чате с девчонками, которые особо не желали комментировать прошедшую ночь. Оказалось, что какие-то мужчины выволокли опойщиков из клуба, а девочек вытащили на свежий воздух, где передали на руки их парням. На вопрос, что произошло со мной, я отвечать не стала. Мне до боли в горле было обидно за себя. За то, что я не оказалась в момент спасения рядом с ними.

Страшно подумать, что случилось бы, если бы Дамир решил пойти до конца и забрать мою девственность. Я бы не смогла молчать. Костя бы узнал и перевернул бы весь город, чтобы найти этого урода. Сколько девушек они уже опоили и использовали? Не удивительно, что всегда робкий Женя Петровичев так внезапно почувствовал в себе уверенность.