— Ты реально веришь, что эта мразь будет играть? Кто-то с почтового ящика Малой письмо отправил с видео, где я Шакала разделываю. Из текста сообщения ясно, что она меня слила, но я в эту хуйню никогда в жизни не поверю.

— То есть у нас крыса…

— Рад, что мозги у тебя ещё работают.

***

Сначала в нос ударил какой-то затхлый запах, а в голову боль. Висок саднил невыносимо. Затем до меня донёсся звук шкрябающего металла и неприятные ощущения от затёкшего тела. Открыв глаза, обнаружила перед собой мужчину. Он точил два сверкающих в приглушенном свете ножа с таким взглядом, будто был далеко отсюда.

Душа умчалась в пятки, и организм начал стремительно вырабатывать адреналин, от которого сердце в груди загрохотало, требуя больше кислорода. Дыхание сбилось и стало тяжелым, что не укрылось от бритого мужика.

Я никогда ранее его не видела, но точно могла сказать, что передо мной очередной головорез. Скорее всего, сидевший, потому что его руки и пальцы были испещрены многочисленными татуировками, коих я немало видела, когда нас с Костиком опрашивала милиция. Сразу после смерти мамы.

Будучи слишком напуганной, я даже вопроса задать не смогла. Голос словно отняли. Только руками шевелила, пытаясь ослабить верёвку, что очень сильно стягивала запястья. Видимо, когда меня, бесчувственную, привязывали к жесткому стулу, никто и не думал позаботится об удобстве.

— Надеюсь, ты не будешь орать, Кэти? Так он тебя называет? — от звуков тяжелого, неприятного голоса я вздрогнула и метнула взгляд в лицо мужчины. — Красивое имя. Сладенькое такое…

Не ответила. Принялась наблюдать, как он точит ножи. Очень хотелось, чтобы он не проверял их остроту на мне.

— Знаешь, Кэти, мы обычно стараемся не втягивать в разборки шлюх. И мне, блять, неприятен тот факт, что приходится использовать тебя, чтобы добраться до Картера.

Я молча слушала. Слушала и смотрела, как он с силой проводит лезвием одного ножа по другому, вызывая неприятный скрежещущий звук.

— Молчишь? Тем лучше. Ненавижу бабские сопли.

«— Сделай так, чтобы мелкая сучка заткнулась, иначе я выброшу её в окно!»

Эта фраза застыла в голове вместе с кровью. Хотела бы сказать — не смогла бы сказать ничего. Будто кто-то сунул в горло кусок тряпки.

Я осторожно осмотрела комнату и с ужасом отметила, что здесь не было ни мебели, ни окон. Бетонные стены и дверь. Подвал?

Я выла внутри. Я не понимала, почему всё это со мной происходит. То есть понимала, конечно, но за что Вселенная так со мной? Я больше не желаю боятся. Не могу думать, что со мной в любую минуту что-то могут сделать. Меня переполняет практически непреодолимый ужас, но я всё равно сижу с каменным лицом, потому что страх — это одна из форм боли. Страх — слабость, которую я не собираюсь показывать никому постороннему.

Мне плевать, кто этот человек. Я вижу перед собой очередного ублюдка, который может всадить меня ножи в любую секунду, и я ведь даже пикнуть не успею.

— У тебя и твоего ёбыря так много врагов, что нам даже в очередь пришлось встать, а Яцушко и вовсе прогнуть, — он бросил на меня косой взгляд, пытаясь отследить реакцию, но наткнулся на деланное равнодушие.

Я не понимала, зачем вообще мне что-то рассказывать. Чтобы задеть за живое? Так ничего такого он не поведал. По крайней мере, пока.

И словно прочитав мои мысли, бритоголовый продолжил:

— Малец и сам не понял, как оказался под нами. Бывшая шлюшка Картера, кстати, неплохо в этом подсобила. Она же наркоту им дала, чтобы тебя в клубе отодрали, но вот парню конкретно досталось. Причём, и пальцем тебя тронуть не успел, а был отправлен в кому.

Я вспомнила Тарзан и её ненависть. Всё то время, пока она крутилась рядом с Максом, Таня, похоже, видела истинное его отношение ко мне. И что? Пыталась за счёт Дамира убрать меня с дороги?

Как же… мерзко.

На краю сознания мелькнула мысль, что со мной в ту ночь был Макс, а не Дамир, раз последний утверждает, что не трогал. И да, я даже поверю, потому что поведение парня больше соответствовало Картеру. И это приносит каплю облегчения, которая тут же рассеивается в застывшем в крови ужасе.

Этот ублюдок хвастался тем, что знал обо всём, что касается меня!

— Я не понимаю, чего вы хотите, — продавливаю в горло через силу.

Но головорез будто и не слышит, продолжает разговаривать как ни в чём не бывало, затачивая блестящую в полумраке сталь:

— Яцушко сам рассказал обо всём, когда вышел на нас. Как думаешь, кто дал ему контакты?

Я не представляла. И мне было абсолютно всё равно, если честно. Куда больше занимали вопросы, как выбраться отсюда и что он со мной сделает.