Она опустила одеяло, закрывавшее моё тело и положила руки мне на грудь. Больничная роба, в которую я был одет мгновением ранее, куда-то испарилась. Я скосил глаза. Моё тело во сне оставалось тем же привычным сорокашестилетним, вот только мускулы, которые я получил в реальности вследствие изнурительного труда и с помощью использования опасных для жизни препаратов, каким-то образом перенеслись и сюда. Как священник богини я чувствовал, что это вовсе не проделки Кениры, а результат моего нового самоощущения, что усилия, затраченные наяву, отобразились и на моём ментальном образе. Несколько раз проведя по моим грудным мышцам и прессу руками, она дотронулась до моей кожи заострёнными ногтями, покрытыми бледно-голубым лаком. По телу тут же пробежали мурашки, и я покрылся гусиной кожей.

— Похоже вы, господин Зиберт, почти здоровы, но требуется интенсивная реабилитация. К счастью, я являюсь именно таким специалистом, поэтому немедленно вам помогу.

Она окончательно откинула одеяло, а увидав, что тело пациента находится во всеоружии, лукаво усмехнулась и расстегнула на своей одежде ещё одну пуговицу.

— Пациент Зиберт, вы чересчур напряжены, — сказала она, охватывая «напряжённое» место ладонью. — И моя первая задача — помочь вам расслабиться!

Она исчезла и через мгновение очутилась на кровати, оседлав мои ноги верхом. Курточка униформы теперь была полностью расстёгнута и больше не закрывала красивую полную грудь, а жёлтые брюки куда-то и вовсе исчезли.

— Итак, пациент, приступаем к терапии, — хищно усмехнулась она. — Не беспокойтесь, больно не будет!

Она решительно подалась вперёд, но я вытянул руку, чтобы её остановить. Ладонь тут же ощутила теплоту и упругость её груди, поэтому я почувствовал сожаление, что придётся сделать то, что я собирался сделать.

— Кенира, стой! — сказал я решительно. — Мы должны остановиться, немедленно!

Девушка отстранилась и посмотрела на меня с явным недоумением.

— Ули, ты чего? — удивилась она. — Если тебя смущает, что Лексна и Ксандаш наши друзья, то поверь мне, ночью их это ничуть не останавливало! Лично я совсем не против, но считаю, что имею полное право ответить тем же.

Я замялся, подбирая слова, пытаясь сформулировать свои ощущения так, чтобы они не звучали смешно и глупо.

— Дело вовсе не в этом, — возразил я. — Нет, конечно, мне немного неловко видеть лицо Лексны, но я всё равно знаю, за ним находишься ты, девушка, которую я… с которой я…

— Ули, то, что ты решил признаться в любви именно сейчас, это очень мило, но в чём именно проблема? Сны предоставляют столько невероятных возможностей, а ты ими почему-то никогда не пользуешься!

— Да как ты не понимаешь! — воскликнул я. — Сон — это Царство госпожи, и использовать его для…

Договорить я не успел. Неведомая сила выдернула меня из больничной койки, окружающее пространство смялось, словно попав в какой-то пространственный водоворот, и подёрнулось туманом. А когда туман разошёлся, я обнаружил себя полностью одетым, стоящим рядом с Кенирой на упругой облачной поверхности. Перед нами на расстоянии нескольких шагов и, одновременно, очень далеко стояла высокая женская фигура, которая вместе с тем вздымалась в небо, возвышаясь над горизонтом.

С помощью той невидимой связи, что соединяла меня с богиней, я чувствовал её недовольство и одновременно какую-то мягкую укоризненную жалость, словно я являлся ребёнком, совершивший не слишком серьёзный, но и не слишком умный поступок.

Кенира, теперь стоявшая рядом со мной в своём привычном облике, удивлённо вытаращила глаза.

Ирулин не двинулась с места, но внезапно очутилась прямо перед нами. Я опустился на колено, и Кенира тут же повторила мой жест. Мягкая прохладная рука легла мне на голову, погладила с нежностью и материнской лаской.

— Встаньте, — мягким голосом сказала богиня.

Мы немедленно подчинились. Я взглянул на её безупречно красивое лицо и моё сердце вновь охватили отчаяние и чувство вины. Пока я развлекался, занимался покупкой дома, играл в карты и разделял ложе со своей молодой прекрасной девушкой, она томилась в плену у ауф Каапо, распятая на алтаре и неспособная даже явиться в своём Царстве.

— Глупый Ульрих, — улыбнулась богиня, почувствовав мои мысли. — Именно благодаря тебе, именно из-за того, что ты, не прекращая усилий, нёс моё имя, теперь я здесь. И ты, Кенира… Я благодарна тебе, дитя. Не только потому, что ты веришь в меня столь рьяно, но и за то, что делаешь моего паладина счастливым.

Будучи почти на голову выше Кениры, Ирулин наклонилась и нежно поцеловала ту в губы. Пусть в этом поцелуе не было ни крупицы эротики, лишь тепло и материнская забота, но совершенно внезапно для себя я ощутил острый укол ревности. Что самое смешное, ревновал я одновременно как к Кенире, так и к богине, ощутив вместе с тем и внезапное сильное возбуждение от вида двух целующихся прекрасных женщин.