Карета, покачиваясь, катится по ночным улицам. Тихо стучат колёса по мостовой. Я наедине с мужчиной, привлекательным не только внешностью, что, чесно говоря, само по себе ничтожно. Разве я, красавцев не видела? Феликс привлекает умом, характером, а особенно преданностью семье, и не важно что в семью входит только его сестра. От поездки веет романтикой…

—  Спасибо, моя госпожа, —  благодарит Феликс.

И прежде, чем я успеваю спросить, за что именно, он открывает дверцу и спрыгивает на ходу.

—  Феликс! —  испуганно вскрикиваю я одновременно с хлопком дверцы. Оклик он не слышит…

Я приникаю к окну, но успеваю только заметить смазанный силуэт человека, скрывающегося в проулке. Накатывает странне ощущение то ли потерянности, то ли одиночества. Я смотрю в ночь, пока карета не заворачивает. Отвернувшись, я мысленно фыркаю. Питомец, надо же! Ничего, я второго рыцаря завела.

Карета замедляется, я узнаю свет башен дворца и выкидываю из головы всякие глупости. Феликс взрослый мальчик и сможет о себе позаботиться, тем более я недвусмысленно сказала, что его безопасность прежде всего. Карета останавливается, лакей открывает дверцу и помогает мне выйти. Второй лакей держит фонарь.

Я вхожу в замок.

—  Вваше высочество, —  какой сюрприз, меня встречает Рыжик собственной персоной. Я, естественно, вспомнила, как зовут папиного помощника, но мысленно продолжаю звать его кличкой, которую дала после перерождение.

—  Хм?

Я понимаю, зачем он здесь, но жду, когда он скажет.

—  Вас вызывает император, принцесса.

У-у-у… Раньше папа всегда приглашал.

Это всё степняки виноваты! Если бы не шаман, папа бы ничего не узнал о моей вылазке.

Папа до сих пор кабинете. Из-за меня. Не в смысле вылазки, а в смысле, что святилище степняков в столице —  это не то, что его императорское величество может игнорировать до утра. Он слушает поступающие доклады. Я тоже с удовольствием послушаю. Если папа уши не открутит…

— Её вы…

Я совсем не по-королевски протискиваюсь мимо Рыжика, и он захлопывает рот, не закончив объявления.

—  Ваше высочество, —  привестсвует меня папа.

Скверно…

Я взмахом отсылаю Рыжика, и он понятливо закрывает дверь, оставляя нас наедине.

—  Прости, что заставила волноваться. Я не хотела доставлять неприятности. В своё оправдание хочу сказать, что я ни секунды не была в опасности.

Наглая ложь, разумеется, но никто не помешает мне рассказать, как я разобралась с вражеским шаманом одной левой, прихлопнула, как навозного жука или кто там в степях водится. Даже сам шаман не помешает! А для репутации ложь вообще полезна. Доброй принцессы из меня не получится, и на поле благотворительности мне императрицу никогда не превзойти. Значит из капризной малолетки надо вырастать в принцессу-защитницу. Я почти тянусь, чтобы погладить скрытый под воротом амулет, но останавливаю движение. Пока рассказывать о броне не время.

—  Крессида, я одного не понимаю. Зачем тебе понадобилось лезть в змеиное кубло самой?

—  Пап, я понятия не имела, на что нарвусь. Книга сказала, что Олис побывает в святилище Безымянной пары вместе с горничной. Посетить святилище первой своего рода озарение, и я до последнего не догадывалась об истином смысле визита.

—  Озарение?

—  Угу. Пап, клянусь, если бы у меня хоть подозрения возникла, что поездка небезопасна, я бы носа из дворца не высунула.

—  Не убедительно.

Вроде бы больше не злится, только переживает.

—  Мне жаль, пап.

—  Жаль, что неубедительно? Или жаль, что сомнительная, с какой стороны ни посмотри, инициатива, вскрылась? Молчишь? Значит, я прав.

—  Па-а-а-апа-а-а…

—  Ваше высочество, нашей императорской волей вы наказаны.

Я надуваю щёки как обиженная маленькая девочка, но не спорю, потому что признаю —  виновата. А если бы ученики шамана оказались чуточку способнее? Но в то же время я по-прежнему убеждена, что поступила правильно. Вот такой вот парадокс.

—  Слушаюсь и повинуюсь, ваше императорское величество.

—  Подумать о своём поведении ты отправишься, раз тебя так привлекают святилища, в Старый храм покровителей. На месяц.

Что?!

Богиня, как удержаться и не расхохотаться? Папа моего веселья не оценит. Не оценит —  ладно. Придумает, что похуже —  вот что страшно.

Если честно, наказание суровое. Унылые платья из грубой ткани, аскетичный образ жизни, никаких развлечений, сытое, но пресное питание. Папа не учёл, что оно суровое по меркам меня прошлой, до перерождения. Я нынешняя горю энтузиазмом. В хрониках мне попадалась заметка, что Храм покровителей —  это комплекс святилищ, начавшийся… со святилища богини судьбы. Святилище было забыто, а вот особое отношение императорской семьи к комплексу осталось.

Есть повод заняться археологией.