Гвардейцы пытаются вмешаться, но я опережаю, разворачиваю своего коня боком. В глазах толпы я защищаю ребёнка от злых гвардейцев.

Наклонившись, я подхватываю мальчика, затягиваю наверх и сажаю впереди себя.

—  Это мне? Какой замечательный подарок! Спасибо, мне очень нравится. А это тебе от меня, —  я радуюсь, что догадалась прихватить кошелёк и вручаю ребёнку золотую монету.

Надеюсь, не отберут…

Я ссаживаю ребёнка с коня —  далеко увозить я его не собиралась, провожаю взглядом. Женщина подхватывает его в объятия и что-то говорит. А я под восторженные крики закрепляю лилию на шляпку, стараюсь не думать о том, что от цветка я ядом на лепестках легендарный доспех вряд ли защитит.

Я машу и улыбаюсь…

Из столицы я вырываюсь далеко за полдень.

Глава 13

Убаюканная тряской кареты, я не сразу понимаю, что в дверцу стучат, причём стучат с непонятной настойчивостью. Зевнув, я отдёргиваю шторку и приоткрываю оконную створку. Рядом с каретой гвардеец.

—  Ваше высочество, прошу прощения за беспокойство, но вам письмо.

Хм?

—  Благодарю, —  кивнув, я забираю плотный конверт.

Я не стала приглашать фрейлин к себе в карету, а теперь некому подать мне чай… Поёрзав, устраиваясь удобнее, я поворачиваю конверт. На сургуче оттиск императорской печатью. Папа выбрал официальный тон. Хмыкнув, я вскрываю конверт.

“Ваше высочество императорская принцесса Крессида Небесная, ваша выходка с верховой поездкой через столицу ребячество и опасная глупость. Мы, Дарн Семнадцатый, глубоко возмущены. Ваше наказание продляется на два месяца”.

Не письмо, а записка, зато грозная-а-а-а…

Я вкладываю бумагу обратно в конверт и прикрываю глаза. Прости папа, но даже один месяц —  это слишком долго.

В дверцу снова раздаётся стук, но в этот раз короткая дробь быстро стихает.

—  Да? —  откликаюсь я через полминуты тишины.

—  Ваше высочество, из-за задержки в столице мы никак не успеваем до темноты прибыть в Лазурный дом. Вы предпочтёте остановиться лагерем на природе или в деревне?

—  Безразлично.

Пусть командир отряда поступает, как посчитает нужным, я и так уже неприятности доставила. Надо думать, им тоже достанется за то, что позволили мне выйти из кареты. Хах, можно подумать, они могли меня остановить! Кстати, надо поручить Бьянке тихо выяснить, как папа наказал гвардейцев и, по возможности компенсировать, благо у меня целый кошелёк золотых и серебряных. Векселя на предъявителя я тоже прихватила, но в храме снимать по ним не у кого.

Карета начинает замедляться.

Я выглядываю. Часов при себе у меня нет, ориентироваться приходится по солнцу. По-вечернему красный шар клонится к горизонту, запад выкрашен багрянцем. Это же сколько я проспала?! Крестьянских домишек не видно, ночёвка предстоит под открытым небом.

Старых храм покровителей в двух дневных переходах от столицы. Гонец, меняя лошадей, доберётся в два раза быстрее. Именно из расчёта на дневной переход устроены Лазурные дома для отдыха путешествующих аристократов. Получается, завтра до храма мы тоже не доберёмся и ночевать невесть где придётся дважды? Ха…

Вслух я жаловаться, разумеется, не стану.

Пока гвардейцы обустраивают лагерь, я отсиживаюсь в карете, чтобы не путаться у них под ногами. Появляется Бьянка.

—  Леди, присоединяйтесь, —  зову я её.

Фрейлина вынуждена подчиниться.

—  Принцесса? —  улыбается она. —  Подать ужин в карету?

—  Не стоит, я выйду.

Я озадачиваю Бьянку выяснением, чем моя выходка обернулась для гвардейцев, немного расспрашиваю о Кэтти. Как оказалось, фрейлины действительно забыли взять мою горничную, и мы остались без слуг, а Кэтти единственная способна справляться с бытовыми мелочами. Она теперь нарасхват, и Бьянка с трудом отбивает попытки девиц забраться на шею  подопечной. Ничего, зато это хорошая школа, пусть Кэтти учится говорить “нет”.

—  Ужин готов, ваше высочество, —  подбегает Кэтти.

Я тихо фыркаю, а Бьянка вздыхает. Продемонстрировав, насколько несчастной и трудной сделал её жизнь мой приказ, Бьянка преображается в дружелюбную подружку:

—  Кэтти, дорогая, леди не бегают, леди несут себя плавно. И почему ты говоришь, что ужин готов? Готовят на кухне, к её высочеству это не имеет отношения. Следует сказать, что ужин подан, если первые блюда уже накрыты, или следует спросить, когда подавать ужин, подразумевая, что это может быть сделано в любое мгновение.

—  Ох…

—  Кэтти, не расстраивайся, —  подключаюсь я. —  Ты сама не заметишь, как привыкнешь. Во время обучения замечания преподавательницы этикета сыпались на меня как капли во время ливня, никакой зонтик не спасёт. Да-да, Кэтти, все мы учились.

—  Спасибо.

Не стоит заставлять людей ждать, глядя на остывающий ужин. Я выхожу из кареты.