—  Знаешь, тобой чешуйчатым я бы соблазнилась, а вот тобой лежащим, как дохлое бревно —  нет.

—  Вы меня недооцениваете, моя принцесса.

Феликс приподнимается и целует до головокружения. Задыхаясь, я отстраняюсь, а он самодовольно ухмыляется. Ладно, у него есть повод для самодовольства.

—  Ты представляешь, где мы?

—  В лесу, моя принцесса.

—  Ящерка…

Феликс, не устыдившись, игнорирует мой вопрос, поднимается, на миг замирает в задумчивости. Вероятно, от идеи одеться он отказывается, сразу принимается за завтрак —  достаёт из мешка вяленое мясо, половину отдаёт мне и вгрызается в свой кусок.

Я следую его примеру.

Его молчание бесит. Я не собиралась лишний раз дёргать за поводок клятвы, но Феликс буквально напрашивается. Он, будто почувствовав, что я закипаю, проглатывает, запивает водой.

—  Принцесса, я не представляю, где мы.

—  Что ты сейчас сказал?!

—  Я приблизительно представляю. Я выдерживал нужное направление. Помните, мы обходили по дуге крупное село, а потом вы визжали, когда я через ручей прыгнул?

—  И? —  хмурюсь я.

—  Я выдерживал ориентиры, но ближе к вечеру мог сбиться. Мог не сбиться. Предполагаю, что столица близко. Но не уверен. Поэтому сейчас я доем, и вы мне, как вчера прикажете обернуться.

Зря он мне тот визг припомнил, мне есть, чем ответить.

—  Ящерка, ты забыл, как вчера свалился голым задом кверху? Какой оборот? Хочешь застрять в зверином облике? Угроза потери человеческой личности никуда не делась.

—  Принцесса, неужели ради меня вы пропустите Совет, на который так желали попасть? Пешком нам точно не добраться.

Пешком… Феликс прав, я скорее ноги переломаю, чем куда-то доковыляю по лесу, тем более после вчерашней гонки тело ломит, я чувствую себя избитой, вымотанной. Словом, к подвигам не готовой.

Я медлю.

—  Ящерка…

—  Принцесса, я не смогу обернуться сам, поэтому вам придётся взять на себя ответственность за приказ, —  Феликс чеканит каждое слово будто молотком гвоздь забивает.

На что он таким тоном намекает?!

—  Ты думаешь, я ответственности боюсь?! Дурак что ли? На Совет мне нужно, но никакого самопожертвования. Пешком пойдём.

Феликс ухмыляется:

—  Вы себе противоречите, принцесса, —  теперь его голос звучит мягче, обволакивающе. —  Утверждаете, что никакого самопожертвования, но тут же объявляете, что разобьёте ради меня свои восхитительные ножки, которыми только по коврам ходить.

—  Ящерка.

Что-то он разошёлся лишнего.

—  Принцесса, очевидно же! Прикажите мне обернуться при условии, что оборот и, скажем, часовое пребывание в обличье ящера не приведёт к необратимым последствиям. Если это сработает, то мы будем уверены, что время у меня точно есть, и тогда уже прикажите вернуться к человеческому облику за четверть часа до того, как облик ящера станет опасен для человеческой сути.

Ха…

—  Ящерка, да ты гений.

—  Только подождите секунду, ваше высочество. Я исподнее сниму. И не беспокойтесь больше, чем следует, божественность божественности рознь.

—  В смысле?

Феликс позволяет себе взгляд усталого мудреца, выслушивающего лепет пятилетки. Очередная наглость… Я угрожающе прищуриваюсь. Феликс тотчас меняет выражение лица, изображая полнейшую невинность, но продолжает серьёзным тоном, без неуместных шуток:

—  Как я понимаю, сейчас я высказываю исключительно свои догадки, потомки всех древних родов так или иначе дорого платят за свой божественное наследие, но не стоит думать, что цена одинаковая. Договариваться с судьбой дороже. Мне проще, чем вам, моя принцесса.

Не убедительно, но здравое зерно в рассуждениях Феликса есть. Я за несколько минут чтения Книги судьбы свалилась мёртвой, а Феликс больше шести часов пребывал в ипостаси и всего лишь устал и уснул.

Я всё ещё не уверена, что стоит рисковать, однако вплетение в приказ условий действительно послужит хорошей страховкой.

—  Ты прав, —  вздыхаю я, так и не найдя другого решения.

Отдав приказ, я замираю.

Феликс оборачивается.

—  С-с-с…, —  успокаивает он меня, а затем, как вчера, прихватывает зубами и закидывает на спину. Я только и успеваю, что подхватить наши мешки. —  С-с-с…

Сегодня Феликс идёт заметно тяжелее, медленнее. И у очередного ручейка с удивительно прозрачной водой и чистым галечным дном он останавливается и принимается жадно лакать.

—  Ты голодный? —  догадываюсь я.

Наверное, еда, которую получил человек, либо не достаётся звериной ипостаси, либо достаётся, но по меркам громадного ящера это такие крохи, что их заметить невозможно.

—  С-с-с.

Как истолковать шипение, не известно.