— Нет, продолжайте, пожалуйста, — вежливо ответил я. Но, видимо, ответил как-то неправильно — в классе захихикали, а на щеках учительницы вспыхнули красные пятна.

 

— Встань, когда разговариваешь с учителем! — взвизгнула она.

 

Я встал.

 

— Извините, — говорю, — я новенький. У нас в школе нужно было вставать, только когда отвечаешь урок, а обмен репликами можно сидя.

 

— Обмен репликами? — почему-то задохнулась от возмущения она. — Дай дневник!

 

Я взял с парты дневник и протянул ей. Она резко схватила его, прошла за учительский стол и написала в нём что-то красной пастой. По классу прошёл возмущенный ропот. Я продолжал стоять. Блин, я реально не понял, что её так задело.

 

— Возьми! — она кинула дневник на стол перед собой.

 

Я подошёл к столу, взял дневник, но открывать не стал. Так, а на место мне можно, или надо ждать разрешения?

 

— Ну что ты встал? Садись!

 

Она наблюдала за мной, и похоже, ждала, что я поспешу прочитать, что она там написала. Я просто сунул дневник под учебник, лежащий на углу стола.

 

— Так… на чём я остановилась?

 

— На «плеяде блестящих учёных-химиков», — услужливо подсказала Савостикова. Не вставая, между прочим.

 

— Да. Так вот, плеяда блестящих учёных… — продолжила она бубнить, и не затыкалась до самого звонка. Полезной информации — ноль.

 

На перемене, стоило ей выйти, ко мне подскочил Бочкарев.

 

— Что она там написала?

 

Несколько ребят тоже подошли к нам. Я открыл дневник. В строчке напротив сегодняшней химии было крупно написано: «Поведение — 2!» и стояла размашистая подпись.

 

— Ууу… — загудели школьники. — Несправедливо!

 

— Они даже не разговаривали! — возмутился мелкий пацан, сидевший сразу за мной.

 

— Эй, Савостикова, — громко позвал я, поскольку не видел её из-за обступивших мою парту одноклассников. — Разве предметники могут ставить оценки за поведение?

 

— Дурачкам — могут! — ехидно ответила она.

 

Ах так! Предательница! Я вскочил, выхватил дневник у Бочкарева и помчался в кабинет русского. Классная ведь просила обращаться, если что, вот я и обращусь. В кабинете не торопясь рассаживались старшеклассники, а Ольги Борисовны не было.

 

— Где учительская находится? — спросил я у первой попавшейся в коридоре девочки.

 

— От лестницы направо, — с любопытством глядя на меня, ответила она.

 

— Там же приёмная директора, — не понял я.

 

— А после неё учительская, чуть дальше.

 

— Спасибо! — блин, надо спешить, от перемены осталось меньше половины.

 

Учительская не понадобилась, Ольга Борисовна шла мне на встречу. Я заступил ей дорогу.

 

— Иван? Что-то случилось?

 

— Учитель химии, не знаю, как её зовут, поставила мне два по поведению. Совершенно несправедливо!

 

— И что?

 

— Эээ… Но как же… — растерялся я.

 

— Ты что, с каждой двойкой собрался ко мне бегать?

 

Я почувствовал, что краснею.

 

— Нет, но… Вы же просили обращаться, — промямлил я.

 

— Ваня, ты, видимо, понял меня слишком буквально, — её слова прервал звонок. — Иди скорее на урок, и у меня сейчас тоже одиннадцатый «а».

 

Чувствуя себя последним идиотом и злясь на самого себя, я побрёл на вторую химию.

 

 

 

 

 

Глава 14. У директора

 

 

 

 

— Разрешите войти? — с порога спросил я.

 

— Нет, не разрешаю. Урок уже идёт, закрой дверь с той стороны, — глядя мне в глаза, с удовольствием сказала химичка. Я молча развернулся и вышел. Сучка.

 

Помявшись в коридоре, я решил сходить в канцелярию за Уставом школы, хотя не был уверен, что там описаны все эти правила — когда вставать, когда садиться. Пока шёл, мне вдруг ясно вспомнилось, что выгонять учеников с уроков нельзя, потому что это нарушает их право на образование. Вот только соблюдается ли это сейчас? Кажется, «Выйди из класса!» в эти времена обычное дело.

 

— Здравствуйте, — обратился я к директорской секретарше. Как её там? А, Лидия Степановна. — Дайте мне, пожалуйста, Устав школы. В библиотеке сказали, он есть у вас.

 

Она не успела ответить, как сзади раздалось:

 

— Зачем это тебе устав?

 

Я обернулся. В приёмную входила директриса, в блестящем голубом плаще и с сумочкой в руках. Получается, она только-только на работу пришла.

 

— Здравствуйте, Екатерина Алексеевна, — поздоровался я, а она, что удивительно, меня узнала, и заулыбалась.

 

— А, Ванечка, это ты! Здравствуй. Так зачем тебе Устав понадобился?