Снова переродился? Снова голый? Это у меня мания такая, просыпаться голожопым в интересных местах? Даже думать не хочу, что про это подумал бы Фрейд с его психологией, где любое лишнее движение и ты гей, и вся твоя семья — тоже гей. Причём один.

 

— Ну, походу начинается новая игра плюс, — я ощупывал тело.

 

Хм… странно.

 

Горло не болит, сердце бьётся, кровью не какается. Я всё ещё Константин, или это полностью новая жизнь?

 

— Блин, да что за отстой.

 

Я откинул пакет, которым накрывают трупы и встал со стола.

 

Координация — на месте. Боли нет. Всё вообще в идеальном состоянии. Даже лучше, чем когда я проснулся в клубе.

 

— Странно.

 

Вокруг лежало ещё человек двадцать. Я бы сказал чилило. Тихие какие-то ребята, нам явно не по пути — я люблю хайп, они чиловый муд.

 

— Что-ж… смысла здесь сидеть нет.

 

Морг, конечно, хорошо, но неморг — лучше.

 

— Ладно, всем пока. Ещё свидимся, — попрощался я с трупами и, прикрытый лишь одной простынёй, поплёлся на выход.

 

Дверь была открыта. Значит, нас оставили лишь недавно, и то на очень короткое время, в которое мне повезло проснуться, ибо морг всегда запирают. Если так, то, скорее всего, сейчас нас либо собирались увозить на вскрытие, либо доставляли ещё больше тел. Скорее всего первое, ибо свободных коек не было.

 

Ух, повезло-повезло.

 

Я прошёлся по длинному, как специально, жуткому тёмному коридору и услышал голоса.

 

Ура, это не чистилище! Всё-таки реальный мир!

 

В глаза ударил свет. Потом я увидел первые силуэты и…

 

— П-пожалуйста. Пожалуйста, дайте нам его увидеть! — со слезами на глазах, моя мама умоляла какого-то врача.

 

«Э?»

 

Погодите… э?

 

Я всё там же?! В том же теле, в том же мире?

 

Здесь было много людей. Очень. И врачи, и военные, и вроде даже голову Теодора видел. И все как специально стояли либо ко мне спиной, либо боком. Никто не замечал.

 

Прямо возле морга была стойка с доктором во главе. Перед ним стояла моя мама, сестра и, почему-то, Катя.

 

«Э?»

 

— Д-доктор… пожалуйста…, - плакала сестра.

 

— Простите…, - мужчина поджал губы, — Правда, простите. Мы не можем. Пока идёт расследование, мы не можем никого подпускать к убитым. Простите…

 

— Боже… боже…, - мама прикрыла зарёванное лицо дрожащими руками, — Сынок… мой сынок…

 

Вика тоже плакала. Да здесь много кто плакал, на самом деле. Кроме Кати. Но даже она стояла с пустым, потерянным лицом, и смотрела в никуда.

 

Это они что… так из-за меня переживают? Из-за… МЕНЯ?!

 

«Чёрт…», — на сердце сразу потеплело, — «Чёрт, как же круто», — я заулыбался, а глаза стали чуть влажными, — «Как же это… круто»

 

— Госпожа Елизавета, ваш сын — герой, — Катя обняла мою маму.

 

— С-сынок… сынок…, - ревела она, — М-мой… сынок…

 

— Чё, реально? — спросил я, подойдя к ним сзади, — Жесть…

 

— Я клянусь честью Романовых, что о подвиге вашего сына узнают, — Катя повернулась на подошедшего меня, ничего не поняла и отвернулась обратно.

 

— Костя… Костя…, - шептала сестра, прикрывающая лицо сжатыми до побеления кулаками, — Пожалуйста… прости меня. Пожалуйста…

 

— За что?

 

— Если бы… не эта школа… если бы не эта сраная школа! — проревела она, — Это из-за меня! Это всё из-за меня!

 

— Можно мне тоже с Катей обняться?

 

— Нет, Виктория. Не вините себя. Никто из вас не виноват, — умничка Катя пыталась всех успокоить, — Мы найдём виновных. Клянусь.

 

— Да я здесь.

 

— Костя… пожалуйста… прости меня, — ревущая Вика ничего не хотела слышать.

 

— Ок.

 

— Пожалуйста…, - она повернулась в мою сторону, — Костя… пожалуйста…, - она отлепила руки от глаз, — П-пожалуйста… К-кос… тя?…

 

Она застыла с одним выражением лица. Но! Вскоре она быстро пришла в себя!

 

Закатила глаза и потерял сознание.

 

Катя мгновенно её поймала. Вот это реакция! С такой хрен детей заведёшь.

 

— Виктория? В-вика?! Что с тобой?! Что ты уви…, - она повернулась на меня и завизжала, — А-А-А-А!

 

— А-А-А-А! — от неожиданности я завизжал в ответ.

 

Наконец меня все заметили.

 

Человека, восставшего из мёртвых.

 

---------------------------

 

Ежеглавная рубрика “Фактик книжку бережёт"

 

В записке говорилось: не умирать и не терять сознание.

 

Этот имбецил умудрился и умереть, и потерять сознание. Что будет, если он снова сделает что-то из этого — неизвестно.

 

Но права на ошибку больше нет.

 

 

 

 

 

Глава 2