Подружка, что ли, пришла? Жаль я ухожу, так бы провёл время в компании гоблина и её подружки, которой я очевидно нравлюсь. Но не сейчас, эх.

 

Я ушёл в комнату и зашарился в шкафу с надеждой найти запасную одежду. Первое, на что наткнулся — женское нижнее бельё. Симпатичное, но слишком простое. Принадлежит, полагаю сестре.

 

«Слава богу. Ох, Джизас», — я вздохнул и приложил руку к груди, когда увидел второй комплект летней мужской одежды.

 

Футболка, носки и трусы. Последнему я был особенно рад, ведь всё это время мне не только горло приносило дискомфорт, будем честны.

 

Время близилось к позднему вечеру. Магазины, как я выяснил, работают. А ещё работают аптеки.

 

Зачем мне это всё? Зачем эта информация и эти восхитительные потёртые боксеры на паху? Всё просто.

 

Мне чертовски необходим сироп для горла. Да даже обезболивающему буду рад! Это становится невыносимо. Даже просто говорить обычным, спокойным голосом — боль. Хоть мне и удаётся не кривить лицо при каждом слове, но внутри всё сжимается, стоит лишь мне хоть что-то сказать.

 

Больно. Очень. И, скорее всего, так будет ещё долго. Нужно лекарство, причём на магической основе.

 

— Эй, Вик, подойди на секун… привет, — я кивнул второй девушке.

 

Блондинка с вьющимися волосами и голубыми глазами. Ниже меня на голову. Была одета в маечку, обтягивающие джинсы и милые розовые укороченные носочки. У неё не было такой же талии как у сестры, да и грудь заметно меньше, — аккуратная единичка, — но вот бёдра и ягодицы были явно получше. Спортивные, я бы сказал.

 

— Ой. Привет, — кивнула она, а её голосок чуть сломался, — Д-да, я.

 

Если раньше у меня и без того взгляд был подавляющим, то из-за приказов и голос огрубел. Страшно представить, как меня видят девушки.

 

Да и некоторые парни тоже.

 

— Вика, на секунду, — я подозвал сестру на кухню.

 

Она недоумённо посмотрела на чересчур кроткую подругу, затем с недовольной гоблинской мордой подошла ко мне.

 

— Ты чё с ней сделал?! — с ходу спросила она шёпотом, — Она пацанка! Она парней нахер посылает и бьёт! Чё с ней?!

 

— Я — лучший. Она это поняла, — пожал я плечами.

 

— Только попробуй с ней что-нибудь сделать, девственник озабоченный!

 

— Это ты её удерживай, а не меня, — хмыкнул я, — Сис, у меня к тебе просьба. Голова раскалывается, нужно лекарство. И боюсь, что могу заболеть. Займёшь?

 

— Эй! У меня и так мало оста…

 

— Тс-с-с! — я зашипел на неё.

 

— У меня и так мало осталось, — прошептала она.

 

— Верну в два раза больше.

 

— Когда? Через год?

 

— Через… скоро. Максимум неделя.

 

— Да-да, слышала, — отмахнулась она, — Максимум десятку дам. Главное, чтобы завтра здоров был.

 

Вау, круто! Знать бы ещё сколько это.

 

— Ну, значит двенашка, — кивнул я и, дождавшись в коридоре, взял двенадцать купюр.

 

Любит всё-таки меня сестра, любит. Значит, будет получать то же.

 

Расположение аптеки я запомнил ещё по пути сюда. Оказалось недалеко — во дворе напротив. Всего-то улицу преодолеть. Пустяки, да? Только вот…

 

Не в моём случае.

 

Весь мой опыт суетолога твердил, что азиат за мной следит. Вот прям… голову дырявит. На самом деле, без шуток, это жуткое чувство. И нет, это точно было не от гопников — про меня они позабыли и развлекались с подошедшими намалёванными девками в лосинах, одна из которых, к слову, не отрывала от меня взгляд.

 

«Ублюдки…», — я намеренно не смотрел на чинг чонга, — «Почему в первый же свой день я должен с вами разбираться?! Какого чёрта, мрази?!», — мой глаз задёргался.

 

Я не выявил ни одной лишней крысы. Скорее всего, азиат здесь действительно один.

 

А раз так, надо избавиться только от него.

 

«Мне плевать на боль. Если придётся разорвать горло, чтобы защитить свой шанс на жизнь с семьёй, уж поверь, панда сраная, я превращусь в мазохиста», — я сжал челюсть, замедлился возле лавочки, на которой сидел наблюдатель, и…

 

— За мной. Забудь телефон.

 

Сначала очень слабая звуковая волна ударила по мужику, и он начал подниматься. Больно практически не было! Но затем Приказы вспомнили, что я кучеряво базарил минуту назад в своих мыслях, и решили подарить мне весь спектр любви мазохизма.

 

Горло снова разрывало. Лёгкие горели. Мне уже дышать становилось трудно — каждое движение грудью отдавало болью.

 

Но я стерпел. Ещё бы тут не стерпеть — ведь и сейчас сила прекрасно работала. Радость была выше боли.

 

Рисоголовый поднялся и медленно пошёл за мной. Телефон сразу же упал в траву.

 

Получилось. Снова.

 

Какой же предел у этой чёртовой силы?