Из окон валил плотный, чёрный дым. Даже сейчас я чувствовал невыносимый запах мочи, свойственный соединению, и я представить не могу, что сейчас испытывают люди внутри.

 

Хотя почему. Могу.

 

Они не могут вздохнуть.

 

Первые азиаты выбежали через несколько секунд. Видимо стояли у входа, когда всё это началось. Их было двое.

 

И оба сдохли мгновенно: огненная пуля в глазницу и ледяной диск в живот.

 

Они рухнули прямо у входа. Молча. Без криков и стонов. Секунду назад живые враги, ныне же трупы, которых тащат телекинезом подальше, чтобы просто не мешались.

 

И всё потому что вы, суки, бросили мне вызов.

 

Затем выбежал ещё один — срезали голову. Затем вторая, уже женщина — мы за гендерное равенство, поэтому сдохла она также быстро.

 

Они повалили как тараканы. Кашляли, переплетали ногами, кричали. Выбегали группами, поодиночке и один раз даже выбежала пара мужчины и женщины, держащихся за руки — девушка и так была при смерти, задыхалась и едва переставляла ноги, но огненная стрела завершила её страдания.

 

Её возлюбленный, увидев труп дорогого человека, закричал во всё горло.

 

Через секунду его крик прекратился. Как и жизнь.

 

Все, кто покидал бар — умирали. Без исключения. Мы уничтожали их как загнанных животных, не оставляя ни шанса на спасение.

 

Их судьба была решена мной — в тот момент, когда мне дали время на подготовку. Когда бросили вызов.

 

Когда пытали самый ценный и памятный инструмент.

 

И вот, смотря на гору трупов, я не чувствовал ничего. Смотрел пустыми глазами на людей, словно на расходный материал. Будто так и надо. Просто часть процесса для достижения цели.

 

Убивая, я ничего не чувствую, хотя уверен, что убить дорогих людей вряд ли бы смог. Эмпатия у меня есть. Да я даже приехал сюда, потому что был зол из-за увечий Васи и Мити!

 

"Но это ведь странно? Ненормально. Может я меняюсь?", — мои волосы развевал проходящий через окно холодный ветер.

 

Я не слышал ничего, кроме завывания, и не видел ничего, кроме бара, тел погибших и готовых на всё рабов.

 

Всё моё внимание приковывало лишь одно — цель, которую я должен достичь.

 

"Что-ж… тогда плевать. Так тому и быть"

 

Любая цель должна быть достигнута.

 

До тех пор, пока я побеждаю, ничего не имеет значения.

 

— Босс, больше не выходят, — сказали по рации.

 

— Вижу, — ответил я, спускаясь на улицу, — Ждём десять секунд. Не выходят — дальше по плану.

 

Я уже думал, что никто не выйдет. Что мы перебили всех. Но меня ждал сюрприз.

 

Выбежал последний азиат. Ну как выбежал — вывалился. Он запнулся о порог, упал лицом в грязь и беспомощно пополз вперёд. Цеплялся за камень, срывал когти, но продолжал ползти в надежде, что выживет. Он едва находился в сознании.

 

К этому моменту я уже стоял на улице. Смотрел на трупы, на триумф и заранее наслаждался очередной победой.

 

Я не просто идеально исполнил изначальный план по выкуриванию имперцев, но и просто отомстил мразям, позарившимся на мою собственность.

 

Да, я намерено расставил фигуры так, чтобы ими пожертвовать. Но всё же, терять то, чем владеешь, особенно столь ценное и памятное…

 

Меня неимоверно раздражает.

 

— Это он, босс. Главарь банды имперцев. Я его узнал, — сказал один за рабов.

 

Это же услышал и азиат. Он остановился, сжал кулак и дёрганными движениями поднял на меня голову.

 

— Надо же, какие люди, — я заулыбался, чего из-за маски, естественно, никто не видел, — Иронично, не так ли? Пришёл мстить, а теперь лежишь перед ногами и думаешь, как бы выжить. О, но не переживай, котлетка корейская, ты ещё поживёшь, — я кивнул рабам, — Ты пытал четверых моих людей — я уничтожил всех твоих. Вырезал как насекомых. И всё почему? Потому что ты сделал неправильный выбор. А теперь, свинья, очередь дошла и до тебя.

 

Я дал отмашку, и главаря оттащили в машину.

 

— Парни, ускоряемся!

 

Дальше уже пошло намного проще — несколько парней запрыгнули в то окно, где лежали пленники, и вытащили их наружу.

 

— Босс, там имперцы просыпаются! Что делать?

 

— Добивать, — я усаживался за руль автомобиля, — У нас и так много проблем, а их жизни… они мне безразличны. Они сами выбрали этот путь. Знали, что умрут, — я закрыл дверь.

 

У нас было четыре машины, одна из которых — микроавтобус. Спасённых людей мы усадили на задние сиденья обычных седанов, а вот вместительный минивэн пригодился уже под другое.

 

Туда мы нагрузили трупы.