Я же давно потерял интерес к судьбе засони. Куда больше я диву дивился лесам амазонки, развернувшимся справа от меня. Да, Момотаро призвал одни лишь корни, но даже самые тонкие из них диаметром были как обычное, полноценное, твою мать, дерево! Они просто разорвали всю арену, пустили трещины по песчанику и от удара даже покрошили каменные стены.

 

— Ты что с аристократишкой сделал, пхидухок?… — пробормотал я выползающему из-под корней имперцу.

 

— Не переживай, просто прижал и стукнул головой, — он встал и отряхнулся.

 

— Да тебя видимо самого головой стукали часто…, - я смотрел и не мог поверить, что половина арены буквально непроходимы из-за древесины.

 

Мы встали рядом друг с другом и принялись ждать, пока пыль не осядет.

 

Осела.

 

На том конце арены сидел человек в синей форме и ощупывал моего оппонента.

 

— Без сознания! Травм нет! — поднял он руку.

 

— У моего тоже! — крикнул кто-то с другого конца, — Небольшой ушиб!

 

Я вскинул брови.

 

— Говорил же, — хмыкнул Ли.

 

Оба судьи о чём-то переговорили, затем посмотрели на нас и кивнули друг другу. Член студсовета нацепил гарнитуру на ухо. Раздался звон включённого микрофона, и молчащие от шока зрители наконец пришли в себя.

 

— Команда синих неспособна продолжать бой! Победа присуждается команде красных: Константину Россу и Момотаро Ли! — торжественно проорал он.

 

И тут… взорвалось.

 

Хлопки, ор и свист. На трибунах начался хаос, означающий лишь одно — полный восторг и возбуждение.

 

— ТЫ ВИДЕЛ?! КАК ТАК?!

 

— У-О-О-О!

 

— I LOVE BIG BLACK NIGGA BALLS.

 

— Заткните Женю.

 

— Я косарь просрал…

 

— Да их все просрасли. Но ты видел? Ты это видел?!

 

— А как Костя вырубил? Что это за магия была?

 

— На телекинез похоже. Или с воздухом что-то. Мой дед такое же вытворяет.

 

— А у них девушки есть?

 

— Жек, ты для кого это спрашиваешь?..

 

— А это уже неважно.

 

Я улыбался. Ли тоже. Триумф… был приятен нам обоим.

 

Но зрители даже не подозревают, что это ещё не конец.

 

— Не подведи, — сказал я выходящему вперёд Момотаро.

 

Он кивнул и попросил у судьи микрофон. Это было обычной практикой, так что возражать не стали.

 

Но знал бы он, что сейчас персиковый задвинет…

 

— Всем спасибо за такую бурную реакцию! — помахал он зрителям, — Не буду скрывать — я рад победе!

 

Эмоции учеников подскочили ещё сильнее.

 

— Благодарю своих соперников за честный и сложный бой. Однако теперь, когда я сохранил честь путём справедливого поединка, мне есть что сказать! — он повысил тон.

 

Зрители притихли. Всем стало не до улюлюканья.

 

— Господин Людвиг Элерс. Я нисколько не умаляю ваших заслуг перед страной и перед всеми, на кого повлияла ваша система образования!

 

Все сразу же направили камеры телефонов на Момотаро.

 

Отлично…

 

— Однако, господин директор, извините меня за грубость, но я не могу не удивиться одной существенной промашке в системе вашей школы! А именно — почти полному отсутствию справедливости! — он говорил всё громче, — За нашим конфликтом наблюдали не только ученики, но и учителя! Наблюдали члены студсовета. Наблюдала охрана, в конце концов! Но все, повторю, абсолютно ВСЕ из персонала или доверенных лиц школы закрывали глаза на проявление расизма, классовой дискриминации или прямую угрозу физическому здоровью!

 

Все начали переглядываться.

 

На моём лице пополз оскал.

 

— В школе, где все равны, даже учителя отдают предпочтение аристократии! И напомню, я очень уважительно отношусь к первым людям государства — нашим замечательным аристократам! Но, господин Людвиг, без толики упрёка прошу вас, обратите внимание на проблемы со свободой волеизъявления внутри вашей школы! Я вас не обвиняю, но не могу не предупредить, что в случае повторения подобных ситуаций, многие начнут подозревать персонал школы и лично вас в покровительстве аристократии! В государственной школе, господин Людвиг! А государство у нас не закрепило преимущество высшего света! Аристократ — это признание, а не привилегии! И на данный момент политика вашей школы напрямую идёт против этого правила! Идёт против государства! — его голос начал стихать, — Всё, чего я прошу — справедливости хотя бы в стенах этого замечательного заведения! На этом я закончу свою речь. Всем спасибо! — он поклонился, отдал гарнитуру и пошёл ко мне.

 

Повисла тишина. Гробовая. Все просто переглядывались, и с широко раскрытыми глазами смотрели на арену.

 

Дар речи потеряли и судьи. Сейчас самое время пускать перекати-поле — настолько всё вокруг стало мёртвым.

 

— Ну как? — тихо спросил друг.

 

— Почти слово в слово запомнил! Красавчик, — я даже не скрывал, что восхищён.

 

— Полегче ничего не мог придумать?

 

— Главное — эффективность, дружище. ничего страшного — поднапряжёшь мозги.