— Это вообразить легко, — ответил герцог. — Таких полным-полно.

— Ну так вот. Справедливая кара настигла его, он умер и попал в тело курицы…

Никогда не слышала, чтоб люди так хохотали.

Герцог изо всех сил старался взять себя в руки, но выходило плохо.

Он буквально рыдал, прикрывая лицо рукой. Слезы катились по его щекам.

— Вы хотите сказать, — еле смог произнести он, — что этот несчастный… запертый в теле курицы… несет вам…

Я лишь кивнула.

— Он несет мне серебряные яйца, — серьезно подтвердила я. — Сначала это была серебряная скорлупа, а потом Петрович снес серебряный слиток…

— О, господи, — герцог хрюкал от смеха. — Но где вы взяли этого персонажа?

— Случайно подвернулся, — ответила я. — Баронет прибыл с этой курицей ко мне, жениться. По дороге развлекался тем, что издевался над птицей, выщипывал из нее перья. Переусердствовал, и бедняжка померла. А в нее вселился он. Петрович. Я прихватила курицу, чтоб ее похоронить, а она…

Не знаю, что там понял герцог из моих путанных объяснений, но с каждым моим словом он взрывался хохотом и чуть не скатывался с сидения.

Наверное, жених, щипающий курицу, был так же смешон, как и Петрович со своими яйцами…

— Вам смешно, — сурово проговорила я, осуждающе глядя на герцога. — А мне пришлось бы выйти замуж за этого садиста. И это было бы ничуть не весело.

— Согласен, — весел подтвердил герцог. — Ну, хорошо, с этим разобрались. Раз вы хотели отдать последние почести несчастной погибшей курице, то, несомненно, она ваша. И ее серебро — тоже вам принадлежит. Теперь давайте выясним, какой конкретно дом вам нужен.

Нужный дом мы нашли быстро — и как вовремя, как вовремя!

На территории огорода уже топтались какие-то люди.

А Анника с самым отчаянным видом топталась у дороги. В руках ее был узелок, в нем — увязанные немногочисленные пожитки, и голова Петровича.

Было совершенно ясно, что Ферро продаст сегодня этот участок. А Аннике велено было убираться. Куда? Это никого не интересовало.

— О, да на ваш дом много желающих, — ответил герцог, выглядывая из кареты. — Перебьете ли цену?

— Я отдам все! — заверещала я, рванувшись из кареты.

Но герцог недрогнувшей рукой ухватил меня сзади за юбку и рывком вернул на место.

— Этого она и хочет — отнять у вас все, — произнес он серьезно. — Все, что можно выжать.

— Петрович еще мне яиц снесет! — снова воскликнула я. — А не снесёт, так я заработаю! Продам картошку! Горох!..

Я снова ринулась к дверям, но герцог снова одернул меня, и я опять плюхнулась рядом с ним на сидение. Да что за Ванька-Встанька!..

—Сразу видно, что торговаться вы не умеете, — сурово заметил он. — Что за простодушие!.. Сколько Ферро просила за дом? Какова первоначальная цена?

— Шесть серебряных, — ответила я.

— Шесть? За это?! — удивился герцог. — Да этому наделу красная цена четыре! Начинайте торг с двух. И прибавляйте понемногу.

— Господин Капкан, а вы точно герцог? А то мне иногда кажется, что вы прижимистый лавочник! Откуда такие познания в торговле?

—Я иногда играю в покер.

— Покер — это немного другое!

— То же самое. Покер — это умение скрыть свою выгоду и получить желаемое как можно быстрее. Идемте!

И он первый вылез из кареты.

Я — за ним.

Покупатели, толкущиеся на нашем участке, придирчиво рассматривали огород, заглядывали в дом — как же невовремя я его прибрала! Внутри он был просто потрясающе уютным и чистым. И выглядел не так уБого, как снаружи.

Огород выглядел ухоженным, образцово-показательным. По нему бродили наши гусята, уже покрывшиеся белым теплым пухом, с которого облетали их детские желтые пушинки. Но на них никто не обращал внимания.

Кажется, они тоже были включены в акт купли-продажи за некоторую дополнительную плату.

И, кажется, одна парочка, старуха и крепкий старик, уже решились на покупку.

И даже удостоили вниманием старую липу.

— Кривое дерево придется спилить, — заметил старик, постучав тростью о ствол. — А пень выкорчевать. Возни полным-полно. Скинуть бы цену, дамочка?

И он выжидательно посмотрел на госпожу Ферро.

Да, эта дама тоже была тут, в своем желтом платье, огромной шляпе и с черной сумкой на ремешке через плечо.

Как кондуктор.

— Ни грошом меньше, — отрезала она, неотрывно глядя на вышагивающего меж картофельной ботвы герцога.

В ее больших карих глазах разгоралось какое-то исступленное, безумное выражение.

Она смотрела на предмет своего вожделения так, будто ничего вокруг не существовало.

В том числе и меня, закутанной в нелепые тряпки и бегущей вслед за ним.

— Доброго дня, госпожа Ферро! — проговорил он, остановившись перед хозяйкой огородов и лучезарно ей улыбаясь. — Вот, привез вам еще одного покупателя!

Снаружи герцог был еще лучше, чем внутри.

Снаружи и внутри кареты, я имею в виду.