— Ну, что же, — произнесла, поднимаясь. — Какой смысл в том, чтоб сидеть и лить слезы? Совершенно никакого. Слезами я не исправлю ничего. А вот привести в порядок наше жилище нужно. Идем, Анника. Сегодня отпразднуем нашу удачу, а завтра уже нужно приступить к работе!

Наверное, я работой хотела заглушить свою печаль.

В делах желала забыть о веселом герцоге.

Ах, действительно похож на осенний шумный ветер!

Налетел, поднял целый ураган из пестрых листьев, устроил праздничное представление, и так же внезапно и быстро исчез из моей жизни!

И даже имени своего не назвал! Нахал.

Да, в общем-то, и я не представилась…

Дел было невпроворот. Так что особо грустить по герцогу было некогда.

Во-первых, конечно, нам стоило бы приодеться.

Изношенность одежды Анники не поддавалась никакому описанию. Ее сарафаны и юбки были ей откровенно малы, выцвели на солнце до такой степени, что цвета одежды угадывались с трудом. Да и заплатками пестрели, как цветочный луг.

Обувь… ох, это была совершенно отдельная история.

Анника предпочитала по огороду щеголять босиком. А если куда-то надо сходить, она надевала растоптанные башмаки с подошвой, подвязанной веревкой.

Ужас, да и только.

Ну, и о постельном белье она слыхом не слыхивала, конечно.

Я несильно от нее отличалась.

Конечно, платье на мне было более-менее чистое, чище ее одежек.

Но его в свое время тоже носила служанка.

Так что и я нуждалась в обновках. И мне очень хотелось посетить местные ярмарки!

Как раз спал отек с лица; раздутые щеки перестали краснеть, как яблоки.

— Ну вот, — пробормотала я, ощупывая лицо. — Третье преображение… Теперь меня никто не узнает. Ювелиры так точно.

— Ой, Эстелла! И отек синяк прошел! — радовалась Анника. — Вот видишь, я же говорила, что ты прехорошенькая!

Любопытно было взглянуть, на что я сейчас стала похоже.

И я решительно двинула к нашему импровизированному зеркалу, к ручейку под липой.

Увиденное превзошло все мои смелые ожидания.

Я никогда не была красавицей. Даже сколько-нибудь интересной девушкой не была.

Я привыкла к тому, что я неудачница с серыми тусклыми волосами и с прыщавой кожей.

Но из ручья на меня смотрела совершенно очаровательная девушка.

Я даже ахнула, увидев свое теперешнее отражение.

Потерла глаза. Недоверчиво коснулась рукой щеки.

Ну, действительно — хороша!

Аккуратный вздернутый носик, яркие губы. Нежный овал лица, чистая матовая кожа с чуть заметным румянцем.

Брови ровные, темные. Глаза выразительные, большие. О таких еще говорят — на пол-лица.

И темно-медовые Богатые волосы, льющиеся с плеча сверкающей массой!

М-да, Эстелла была та еще красотка. Не удивительно, что герцог обратил внимание.

И уж совершенно точно, Эстелла могла бы рассчитывать на более удачную партию, чем ненормальный баронет!

Мне же, попавшей в ее тело, оставалось только вздыхать.

Что толку в красоте, если теперь моя судьба — огород около маленького домика?

— По крайней мере, — проворчала я, — мы можем сделать его цветущим раем, не так ли?

За райскими удобствами мы выдвинули с Анникой вдвоем.

Петровича оставили в доме за главного, охранять.

— Отвечаешь за гусят головой, — строго сказала я ему. — Смотри, чтоб их не стащили! Спрячьтесь под липой, пощиплите там травки. А мы вам купим зерна. Самого отборного, самого чистого.

— У меня не забалуешь, — грубо сказал Петрович. — Давайте, несите нам еды. А то от вашей травы понос, задница уже болит.

— От яиц у тебя задница болит, — проворчала Анника. — Кстати, где они? Что-то ты давно не несся!

— Это потому, что я петух! — язвительно сказал вредный и упрямый Петрович.

— Три яйца снес, — ахнула Анника, — и все петух!

— Один раз, — упорствовал Петрович. — А это не считается. Второй раз был какой-то камень. Это камни из почек пошли! Или из печени.

— Петрович, — задумчиво произнесла Анника, — а ты никогда не думал обзавестись цыплятами? Это было б неплохо. Куры в хозяйстве — это яйца, мясо… А, Петрович? Ну, миленький, ну, пожалуйста!

От этих слов Петрович прямо-таки взбесился.

У него даже клюв покраснел.

— Ты в своем уме! — проорал он визгливо. — Предлагать мне такое! Мне! Нести яйца! Высиживать цыплят! Позор! Неслыханная мерзость! Я приличная птица! И никогда, ты слышишь — никогда! Ни один петух! Меня не коснется! Я!..

— Ну, ладно, ладно, — покладисто согласилась Анника. — Нет, так нет. Я же просто предложила!

— Так что я петух. Запомни это. И вообще, несите зерна! Я жрать хочу.

Вот с таким напутственным словом мы и двинули в город.

Анника знала все лавки, конечно, лучше меня.

Она-то тут жила с самого рождения.

И, работая на госпожу Ферро, частенько мечтала, что разБогатеет и пройдется, как барыня, по всем магазинам!

Сегодня ее мечте суждено было сбыться.

На огороде особо модничать не пристало.

Но все же хотелось одеться так, чтобы прохожие не принимали нас за пугала.