Я проснулась на рассвете и сразу стала думать. Поговорка на мне не работала от слова совсем. Мудренее не становилось.

К долгим пешим прогулкам я не была готова. За проведенные в этой сказочной глухомани дни я находила столько, сколько не прошла в Москве за всю свою жизнь. А месяц плестись куда-то — уж увольте. Да еще в компании с капризным ребенком.

Ступа, теперь уже освобожденная от пут паутины, признаков жизни не подавала. Я в нее и залазила и помелом махала на все лады, и добрые слова ей говорила и материла шепотом на чем свет стоит. Она продолжала меня игнорировать.

И что же это получается? Я вчера всех уверила, что решу проблему, а на деле прообещалась. Кто ж меня уважать тогда станет, если своему слову я не хозяйка.

От моих нервных хождений по избе заворочалась в кровати Софка. Пойду на улицу. Может, на свежем воздухе мозги работать лучше станут.

Вышла, стала туда-сюда по двору бродить. Видно, мое мельтешение перед окнами изрядно достало даже избушку. Она дернулась и выпустила из трубы негромкое «пф!» вместе с черным облачком сажи.

И тут меня осенило! Избушка! У нее же большие, сильные ноги! Один шаг — и полкилометра как не бывало. Вот кто сможет нас домчать если не с ветерком, то с относительным комфортом!

Надо как-то ее уговорить. Будет обидно, если меня не послушает.

— Избушка, избушка, дело у меня к тебе есть важное, — начала я, прокашлявшись.

Избушка моя будто напряглась немного.

— Надобно нам в столицу добраться. А тебя здесь оставлять не хочется. Мало ли кто сюда наведаться решит. А ты у меня хорошая, справная. Считай, загородный коттедж олигарха. Вдруг лихие люди на тебя позарятся. И завладеют в мое отсутствие. А я такого горя не переживу. Дорога ты мне каждым бревнышком, каждой соломинкой на крыше.

Хлопнула ставня на окне. То ли это ветерок подул, то ли избушка мне знаки подает.

— Эх, люблю я тебя, — покосившись на избу, продолжила свои медоточивые речи. — Другая на моем месте за то, что мародеров послушалась, давно спалила бы тебя, а я нет. Не держу на тебя зла. Обиду забыла. Хотя я человек непредсказуемый. Сегодня забыла, а завтра вспомнила. Лучше ко мне с добром, тогда и мысли мне в голову не придет жилплощадь свою палить.

Избушка снова издала свое «пф!». Недовольна, что ли?

— Ты ж, наверное, и мира-то совсем не видела. Сидишь тут в лесной глуши, — вздохнула я примирительно. — Надо же и на людей посмотреть и себя показать. Ты же уникальное создание. Движущаяся недвижимость! Оксюморон! Да ты и слов, наверное, таких не знаешь, — я почесала макушку. — Чудо чудное, диво дивное! Вот кто ты!

Отчего-то мне было ясно, что избушка прислушивается, внимает моей грубой лести.

— Все бы рты разинули тебя завидев. Вот был бы фурор! Ну ладно, пошла я собираться в дорогу дальнюю. Ежели что, не скучай, — я вздохнула и едва одной ногой ступила за порог, как избушка задрожала, захлопала ставнями.

— С нами, что ли, желаешь отправиться? — изобразила удивление.

Избушка заерзала и стала приподниматься. Хорошо, что я успела вовнутрь заскочить, а то бы грохнулась вниз.

Ну, и отличненько. Переговоры прошли успешно.

От внезапных активных движений избушки Софка свалилась с кровати и теперь сидела на полу, потирая шишку на лбу.

— Бабуся! — радостно закричала она. — Я готова! Мы же прямо сейчас пойдем?

— Не пойдем.

Софка повесила нос.

— Пешком не пойдем, — поправилась я.

— Полетим? Ура! На ступе, — царевна подскочила с места и, захлопав в ладоши, весело запрыгала.

Видно слышала сквозь сон мои потуги наладить общение с летательным аппаратом.

— На ступу у меня техосмотр не пройден, — со вздохом развела руками. — Гаишники, если поймают, штраф впаяют, а денюжек у бабушки нет.

— А, понятно, — протянула Софка, хотя по ее моське было видно, что половина слов ей не знакома.

— На избе поедем, — не стала я больше томить девчонку.

— Ура! Ура!

Софка снова запрыгала, а кот решил не к месту блеснуть эрудицией:

— А если гаишники тебя на избе остановят? А у тебя прав нет! А как транспорт твой удумают досмотреть, а у тебя и трава, и человеческие останки! И посадють тебя, ой посадють.

— Не переживай, — зыркнула на него так, что он сжался в комок. — Откуплюсь котом. Говорящий кот — это не только ценный мех и не менее пяти килограммов легкоусвояемого мяса. Хочешь — используй как радио, а если надоест — хорошая шапка получится или воротник жене.

— Ох, и злая ты, Ядвига, — завел свою шарманку кот. — Не любишь Баюнчика своего, а Баюнчик хороший. Баючик пошутить решил. Нет у Ядвиги чувства юмора.

— Ты лучше не завывай мне тут, а сгоняй в баню за Гришкой! Скажи, пусть с нами едет. Нечего ему тут одному куковать!

Кот причитать не перестал, но в дверь распахнутую выпрыгнул. Вскоре он вернулся с вурдалаком. Гришка зачем-то взял с собой лопату.