Сфокусировав все внимание на жеребце, я не сразу заметила, что вышли мы совсем в другую дверь, и теперь ошалело хлопала глазами. Мы стояли на уступе скалы. Ветер мощными порывами бил прямо в лицо. Впереди было лишь безоблачное синее небо. А внизу простиралась бескрайняя пустыня. От ощущения высоты у меня перехватило дыхание и закружилась голова. Зря я смотрела вниз. Пошатнувшись, я отступила от края и тут же оказалась в объятьях Кощея.

— Не бойся. Я с тобой, — горячо он прошептал в мою макушку.

— Как мы спустимся? — пытаясь побороть страх, пробормотала я.

— На Буране.

— Может, лучше переместишь меня своим черным туманом? Вжух — и на месте.

— Как ты в таком случае увидишь красоту моих владений?

Ой, да видала уже. Пустыня, чахлый лес, ныне сгоревший, да болото с мертвяками. Спасибо, но все давно оценила даже без помощи гида.

Вслух же я дипломатично ответила:

— Хорошо, если считаешь, что так лучше.

Мой внутренний голос продолжал истошно вопить, что так хуже, намного хуже. Каким образом Буран окажется внизу? Будет прыгать по выступам на скале подобно горному козлу? Оставалось полагаться на Кощея. Вероятно, он все же знает, что делает.

Кощей между тем ловко запрыгнул в седло и протянул мне руку. Словно пушинку он поднял меня вверх и усадил перед собой.

Буран мотнул головой и шагнул вперед, прямо в пропасть. От неожиданности я завизжала и вжалась в Кощея. Через мгновение я поняла, что мы не летим вниз, стремясь встретиться с острыми камнями и превратиться в лепешку. Конь скакал по воздуху, как по суше, высекая копытами золотые искры.

Немного успокоившись, я почувствовала себя увереннее и теперь с интересом рассматривала окрестности.

Неприступный замок, расположенный на вершине скалы, казался мрачным и величественным. Острые шпили высоких башен пронзали синее небо. Он был похож на могучего часового, охраняющего покой безмолвной пустыни.

Вскоре я убедилась, что сравнение с часовым очень меткое. Скалы действительно были рубежом и берегли от чужих глаз то, что скрывалось за ними.

Поселение, о котором говорил Кощей, я представляла не иначе как мрачным кладбищем с полуразваленными склепами и лобным местом, где специально обученные нелюди подвергают мучениям попавшие в Мертвые Земли души. Моей фантазии хватило, чтобы представить большие котлы с кипящей смолой, в которых медленно доходят до готовности грешники, и всякие пыточные приспособления, занятые стонущими несчастными.

Каково же было мое удивление, когда я увидела сочные изумрудные луга с мирно пасущимися коровками, а чуть поодаль живописную деревеньку.

Буран плавно спустился с небес на землю и пошел, как подобает самому обычному коню.

— Пройдемся? — предложил Кощей.

Я кивнула в ответ и уже через мгновение стояла на траве. Если честно, я была рада почувствовать под ногами твердую почву. Если поездку с Горынычем можно было сравнить с путешествием на груженой барже, то полет на Буране сильно смахивал на участие в гонках на спортивном автомобиле.

— Кто живет там? — я махнула рукой в сторону домов.

— Те, для кого мои земли стали последним пристанищем.

— А где ты их пытаешь?

Ну мало ли, вдруг они каждый день ходят на пытки как на работу.

— Я никого не пытаю. А почему ты спросила?

— Слышала где-то. Кажется, — неопределенно ответила я.

— Обо мне много чего говорят, — согласился Кощей.

Мы неторопливо шли по тропке, петляющей в траве. Солнце здесь ласково светило, совсем не так, как во владениях Кощея по ту сторону гор. Ветерок колыхал полевые цветы. В рощице, раскинувшейся неподалеку, беззаботно распевали птицы. Дополнением к пасторальному пейзажу стали дети, игравшие у околицы. Завидев нас, они бросились к нам наперегонки, обступили шумной толпой, затараторили наперебой. Какая-то девчонка всучила Кощею венок из одуванчиков. Мальчишка лет семи упрашивал покатать его на Буране. Две девочки, похожие друг на дружку как сестры, звали меня поиграть с ними в куклы. Малыш лет двух от роду изо всех сил пытался переключить мое внимание на себя, дергая за подол платья и что-то лопоча. Благо, Кощей меня от него спас, подхватив кроху на руки.

В сопровождении этой шумной свиты мы и вошли в деревню.

Наше появление не осталось незамеченным. Тут же изо всех дворов повалил народ. Вскоре вокруг нас образовалось довольно плотное кольцо из разновозрастных местных жителей.

Один мужичок, бойкий и кряжистый, стал докладывать Кощею о проблемах. Дескать, все хорошо, но в прошлую грозу молния попала в колокольню, и та сгорела.

— Что ж мне не сообщили? — нахмурившись, спросил Кощей и передал малыша какой-то оказавшейся рядом женщине.

— Так зачем вас беспокоить-то? У вас дела сплошь важные. Не захотели отрывать. Сами сдюжили. Алешка у нас рукастый, сам бревна таскал, сам новую колокольню ладил. А мы на подхвате были. Пока я здесь староста, вас никто по таким пустякам дергать не будет.

— Попович? — вырвалось у меня.

— Он, родимый, он, — ответил мужичок.

— Мне кажется, я его знаю, — сказала я Кощею.

— Дак его все знают, и в мире живых, и в мире мертвых, — крякнул староста.

— А где найти Алешу?

— Так у колокольни же. Он там...