Сочетания Пашка, то есть, Павел Знаменский, показалось знакомым. Странно. Из приставов общался только с их старшим, титулярным советником Никаноровым. Остальные — молодежь, не успевшая выслужить первый чин. По службе не пересекались, нет надобности. Приставы все больше по гражданским делам: накладывают аресты на имения, по которым просрочены закладные, изымают за долги товары у купцов. Но чаще всего взыскивают штрафы с крестьян. Работа собачья. Ехать в уезд, чтобы выбить из мужика двадцать рублей, назначенных судом за порубку леса у барина? Должника вначале отыскать надо, а мужики народ ушлый. Узнают о появлении пристава, уходят в соседнюю деревню, а то и в лес, сидят там допоздна. Ладно, если пристав позовет на помощь урядника или стражника, эти должника отыщут, но что потом? Денег у мужика нет, что возьмет пристав в счет долга? Топор или самовар? Топор даже четверть штрафа не закроет, самовар не в каждой избе есть. Забрать из сундука праздничный сарафан хозяйки? Вытья будет много, а куда потом сарафан девать? Кому он нужен? Лучше всего за долги корову забрать, но вытья будет еще больше и вся деревня сбежится, народ еще и за колья схватится. Но даже представить наилучший вариант — забрал пристав корову, куда он с ней? Вести в город за двадцать, а то и за пятьдесят верст?

Спасибо батюшке, что не упек меня в судебные приставы.

Откуда же вертится — Павел Знаменский^[1]? Нет, не вспомню.

— Еще бульончика принести? — заботливо спросила хозяйка, заметив, что чашка опустела.

— Можно, а еще хлеба кусочек, но лучше — кусок.

Аппетит вернулся, значит — жить буду.

— Девчонки откуда узнали, что я заболел? — подумал вслух.

Наталья Никифоровна, успевшая отнести пустую чашку и вернуться со стаканом в подстаканнике, усмехнулась:

— Иван Александрович, кто из нас следователь? Держи-ка стакан, но пей осторожно — горячо.

Прихлебывая мелкими глотками обжигающий чай, пришел к выводу, что тайны никакой нет. Окружной суд — контора небольшая, все на виду и то, что следователь Чернавский заболел, узнали все и сразу. Титулярный советник Виноградов, вернувшись со службы (или на обед зашел), поделился новостью с домочадцами, а Татьяна сразу же поскакала к подружке. Потом девчонки решили организовать спасательную экспедицию, смородину у тетки отжали.

Так просто, что даже неинтересно.

Выпитый чай потребовал выхода. Покряхтев, принялся вставать с постели.

— Куда это ты собрался? — поинтересовалась хозяйка, словно, и на самом деле не понимала — куда мне надо.

Нащупывая тапочки, сделал неопределенный жест в сторону двери.

— И куда вспотевший пойдешь? Я тебе бадейку принесу, на нее и сходишь. Раньше у меня горшок был, так квартиранты расколотили.

— Щаз, — хмыкнул я.

— Вынесу потом, что такого?

В ответ я что-то прорычал. Еще не хватало, чтобы женщины за мной горшки выносили.

Слегка «штормило», но сумел дойти, вернулся, осознавая, что снова начало колотить. Залез под одеяло, укрылся с головой. Знобит, елки-палки.

— Я тебе говорила, иди на бадейку, — укоризненно сказала Наталья Никифоровна.

— Еще чего, — пробурчал я и огрызнулся. — В последний раз на горшок ходил лет двадцать назад. Нет, двадцать пять.

— Сколько? — переспросила хозяйка. — Иван Александрович, ты, точно бредишь.

Озноб потихонечку отошел, я высунул из-под одеяла вначале нос, потом всю голову. Не стал спорить с хозяйкой:

— Ага, брежу, или бредю, фиг с ним.

— Слушайте, Иван Александрович, давно вас спросить хотела, — перешла Наталья Никитична на официальный тон. — Что у вас за словечки такие? То фиг, то пофиг, а то и нафиг?

— Это у меня от недостатка воспитания и внутренней культуры, — нахально ответил я.

— Оно и видно, — покачала головой хозяйка. — Я все смотрю и думаю — какой-то вы странный, не такой. Французского языка в гимназии не учили, ошибки иной раз нелепые делаете, да и словечки… Словно бы наши, но непривычные.

— А что за словечки? — заинтересовался я. Кажется, стараюсь фильтровать базар.

— Про соседа на днях сказал, который с похмелья маялся. Мол — трубы у мужика горят, с бодуна. Выражаешься странно — все по барабану, мне фиолетово. Еще — кукушка отлетела, крышу снесло. Я тоже от тебя подцепила — недавно соседку спросила — Мария Ивановна, ты что, с дуба рухнула?

Ишь, Штирлиц хренов, чтобы тебя расколоть, и Мюллер не понадобился. Вдовая коллежская асессорша справилась. Пора чистосердечное признание делать. Сейчас как возьму, да и сделаю своей квартирной хозяйке официальное заявление. Дескать — не судите строго, я гость из будущего. Нет, не оценит. Вместо этого полюбопытствовал:

— А у соседки крышу снесло или она с дуба рухнула?

— Рухнула, а то и вовсе крыша поехала, — кивнула хозяйка, потом возмущенно вскинулась: — Иван Александрович, да что б тебя…

— Так что с соседкой-то?

— Заявила, что на моем огороде ей аршин земли принадлежит.

— Аршин земли?

Кажется, это семьдесят сантиметров с чем-то? С чего разводить склоку?