Почему кофе экзотический товар? Кажется, самый обычный.

Наволоцкий, между тем, продолжал:

— Общество перевозит не только грузы, но и пассажиров. Вам интересно — сколько человек оно перевезло за минувший год?

— Не особо, — покачал я головой. — Понял, что это крупнейшая пароходная компания и принадлежит акционерам.

— Именно так, — подтвердил Наволоцкий. — Общество принадлежит акционерам, но существенная часть акций — не контрольный пакет, но достаточно много, является собственностью Российской империи.

— Значит, помимо торговли и грузоперевозок, общество выполняет еще и иные задачи? — догадался я. — Скажем так — корабли двойного назначения? Во время войны суда станут перевозить солдат, доставлять грузы. Правильно?

— Вы догадливы, — усмехнулся надворный советник. — В случае военных действий, суда компании будут использованы в качестве судов вспомогательного флота. На баржах можно размещать артиллерийские батареи, пороховые склады, плавучие мастерские, даже пекарни. А пока компания приносит прибыль для государства, разве плохо?

— Безусловно, это неплохо, — согласился я, потом спросил: — Значит, Борноволков подозревается в хищении акций компании?

— С чего вы взяли? — нахмурился Наволоцкий.

— Так вы сами сказали, что накануне ухода Борноволкова в отставку, в Экспедиции заготовления государственных бумаг был размещен крупный заказ «Русского общества пароходства и торговли». Не постройку же нового парохода оно заказывало? Логично предположить, что после увольнения статского советника обнаружена недостача акций.

— Хм… — покачал головой Наволоцкий. — Вы умеете слушать.

— Работа такая у следователей. Иной раз стоит только внимательно выслушать собеседника, а все остальное придет само по себе. Итак, сколько украл Борноволков и как получилось, что кража акций оказалась не замечено?

— Украл статский советник ровно тысячу акций, на общую сумму сто тысяч рублей. Но кроме номинальной стоимости имеется рыночная. Акции высоко котируются на европейских биржах. Сейчас, как бы не соврать, двенадцать процентов. А почему поздно спохватились? Я бы не сказал, что поздно, обстоятельства так сложились. Заказ на акции поступил осенью восемьдесят второго года, а Борноволков ушел в декабре. Акции тоже были отпечатаны в декабре, но там конец года, потом Рождественские праздники, в правление общества ценные бумаги пришли лишь в конце января. Когда акции пересчитали, то засомневались — а не ошибка ли это? Прямых улик против Борноволкова не было. Подозревать стали, когда он внезапно уехал.

— Существует опасение, что акции станут собственностью какого-то из европейских государств или частного лица? Неужели это так страшно?

Наволоцкий покачал головой:

— Скорее, неприятно. Если учесть, что акции и так скупаются европейскими биржевиками, кто может знать — где они всплывут и не станет ли некий, неизвестный владелец держателем контрольного пакета? Пока такой опасности нет, но что можно сказать о будущем? А еще — государство рассчитывало получить прибыль от продажи акций. И что оно получило? Сто тысяч — приличные деньги.

Не то слово. Я за сто лет столько жалованья не получу, включая квартирные и разъездные.

— Предположим, Борноволков сумел украсть акции, перепродал, но как их вбросить на рынок? Покупатели-биржевики примут акции, возникшие из ниоткуда? Разве не нужны какие-то документы об эмиссии?

— Иван Александрович, господь с вами, — усмехнулся чиновник. — В том же Париже существует фондовая биржа, при ней десятки мелких контор, где продают и покупают ценные бумаги. Отдать акции в такую контору, вот и все.

— Странно, — принялся рассуждать я. — Допустим, Борноволков решился совершить кражу ценных бумаг. Но он прекрасно понимает, что станет первым подозреваемым. Сто тысяч рублей — это сколько во франках?

— Примерно триста тысяч^[39], — немедленно выдал Наволоцкий. — Это огромная сумма. Хватит, чтобы купить с десяток поместий во Франции, да еще бы осталось детям и внукам.

— По логике, ему следовало удирать за границу, а он рванул в другую сторону, — усмехнулся Абрютин.