Посидев какое-то время на ледяных ступенях, которые уже и не казались такими обжигающе холодными, я решил, что пора бы двигаться дальше. Сидя на одном месте сдохнуть как-то не спортивно.

Стоило подняться, как меня начало шатать в стороны, как одинокую иву на высоком берегу во время шторма.

Сделав пару шагов назад, чтобы не рухнуть плашмя, понял, что недооценил количество ступеней и все же завалился на спину.

Как раз у основания витража.

Как ни странно, но мне полегчало настолько, что даже головокружение прошло. Боль в груди подутихла, но ощущение выкачивания из меня жизненных сил не пропало полностью.

Опираясь на древнее окно, поднялся на ноги.

Взгляд зацепился за залитое лунным светом пространство за окном.

Пусть стекла и мутноваты, но открывшийся мне «пейзаж» сложно было переоценить.

Монументальные, и, надо быть честным, заставляющие глаз зацепиться за их холодную, мертвую красоту постройки. Средневековый стиль, серо-зеленый камень, в лучах бледного бело-зеленого свечения луны создавал впечатление полного запустения, безжизненности огромного города.

Башни, постройки, мостики, мостовые… Все это было пустынным, заброшенным, но находящемся в прекрасном состоянии. Как будто жители этого города просто взяли и ушли разом по своим делам.

Ни единого огонька света в окнах, ни одного блистающего цветом зеленого дворика или хотя бы деревца, кустарника… Нет, я видел насаждения, даже кроны у деревьев ухоженные. Но они настолько сливались с общим пейзажем, что тоска нападала.

Все мертвецки бледное, безжизненное… Как будто из этого места высосали все цвета, всю жизнь, оставив лишь скорлупу. Прочную на вид, но тронь ее — и все развалится, оставив после себя лишь горстку пепла.

Кое-как из общей гаммы увядающей болотной ряски выделялась черепица башен своим бледно-коричневым цветом, но даже это не могло в полной мере сгладить ужасающее впечатление от увиденного.

Мертвый город.

Но не разрушенный войной — я не видел ни следов обрушения, ни мертвых тел, ни даже пробитых ворот или стен. Здесь вообще ничего не происходило. Ни сражений, ни пожаров, ни штурма стен.

Город просто покинут.

Заброшен, причем очень давно.

Сквозь арочные мосты можно было увидеть вершины ближайших скал, но и они были лишь кусками камня. Ни единого движения не угадывалось на всей площади, сколько не напрягай глаза.

Никаких флагов на шпилях, никаких гербов или чего-то подобного на стенах или домах.

Даже вывесок на лавках нет.

Про указатели улиц вообще даже не упоминать — этого я не видел и в Мунназе, а там жизнь била ключом.

— Надеюсь, я не в местном средневековом магическом Чернобыле, — пробормотал я, отворачиваясь от наводящей уныние картину.

И сразу заметил ее.

Она стояла у ступеней витража, с невинной улыбкой на губах и по-детски распахнутыми глазами.

Прикушенная нижняя губа, едва ли не на носочки встает, чтобы приблизиться ко мне, но не решается даже ступить на самую низкую ступень. Но совсем друшая дорожная одежда, распущенные рыжие волосы…

Никакого обнаженного оружия, но на поясе болтается явно зачарованный клинок. Не имеющий ничего общего с клинками демонического происхождения. Одного взгляда на нее достаточно, чтобы понять — что-то нет.

Особенно, если посмотреть на неподдельно одухотворенное лицо, лучащееся искренней радостью встречи.

И руки, сложенные поверх груди в молящем жесте.

— Наконец-то я вас нашла, — промолвила девушка, опускаясь на одно колено. — Я пересекла все Гиблые Земли, сражалась с нежитью, отреклась от своей прошлой жизни, лишь бы прибыть сюда и познать запретное. Молю, Практик, возьмите меня в ученики. Научите быть сильной, чтобы дать отпор тому злу, что творится вокруг нас.

— Ради Бога, что ты несешь, женщина? — скривился я, спускаясь по ступеням и схватив ее за плечо.

Неожиданно легкая, она оказалась на ногах, но с замиранием сердца и завороженным взглядом смотрела мне прямо в глаза. Но секунду спустя, потупив взор продолжила нести бред:

— Боги… Боги лживы, им плевать на всех. Они не видят, как наш мир катится в пропасть… Мы молимся им, отдаем нашу силу, а они лишь игнорируют нас. Прошу, обучите меня своему искусству! Я потеряла все, полагаясь на лживые обещания Семерых. Я хочу отомстить, я хочу справедливости! Во всем мире лишь вы могли бороться с ними на равных!

Схватив ее за оба плеча, я как следует тряхнул рыжую.

— Корделия! — не в силах сдерживать свое раздражение, я заорал ей прямо в лицо. — Лилит, или кто ты там еще! Хватит играть со мной в игры!

— Н-но, — девушка моталась в моих руках как тряпичная кукла, непонимающе смотря на меня. — В-вы з-знаете мое им-я-я-я, но-о-о я-а-а-а впервы-ы-ые вас-с-с вижу-у-у-у, господи-и-ин…

Почему-то я ей поверил. По крайней мере потому, что не ощутил в ней той самой силы, которой девушка буквально сочилась до переноса. Здесь что-то происходит.