— Он велел… — Наконец он поднял на меня взгляд. Мне стало не по себе. Мужик глядел… реально как безумец. В ошалелых глазах отражался огонь от факелов, перемешиваясь в них с пламенем безумия. — …взорвать.

 

— Что? Кто?

 

— Господин. Тот, который может спасти их, а может… утопить в океане крови.

 

— Так, давай, друг… медленно и с расстановкой расскажи мне все, — попросил я, пытаясь удержать его внимание, потому что мужик опять яростно затряс головой и закрыл глаза.

 

Я почему-то был уверен, что мужик просто ополоумел и сейчас запрется внутри себя, но он неожиданно начал выливать на меня малопонятный поток слов. Самое странное, что заговорил раб почти связно.

 

— Я должен взорвать нас всех… тут, в пещерах… и тогда он не тронет мою семью… и у них будет маленький, но свой дом. А еще им сведут метки рабов. И новая жизнь… и сын с дочкой пойдут в школу… Но я должен заплатить за это. О, раб, ты не можешь возомнить себе, какую я цену должен заплатить за это! Полторы сотни человек, что живут здесь, погибнут под грудой обломков!

 

Пришла моя очередь трясти головой. Это что же получается — чувак только что признался мне, что собирается устроить взрыв в пещерах? И как мне реагировать на подобное заявление? Стоит ли принимать слова безумца за чистую монету?

 

— Ты хочешь… взорвать нас всех? — переспросил я.

 

— Да. И себя — себя тоже. Ведь даже если бы я мог выжить… как жить после такого…

 

— Кто отдал такой приказ?

 

— О, это могущественный господин. Он может подарить моей семье дом и…

 

— Да-да, я понял. И как же ты должен устроить взрыв?

 

— У меня есть кое-что… магия… артефакт…

 

— Так, ясно… магия — куда уж яснее… Слушай, друг, а ты можешь отдать эту хреновину мне? Ну, артефакт этот?

 

В глазах мужика промелькнуло новое выражение — испуг? вспышка настоящего понимания?

 

— Что? Нет, я не могу, ведь тогда моя семья…

 

— Не получит дом, я помню, — нетерпеливо перебил я его. — Но стоит ли дом полторы сотни жизней не повинных перед тобой людей?

 

— Жизни моих родных за жизни чужаков… он не дома их лишит, а жизни… — Раб затрясся в приступе отчаяния и горя.

 

— Жизни… — повторил я, лихорадочно соображая, как быть. — Это действительно беда, горе. И мне очень жаль — правда. Но вспомни еще раз — полторы сотни людских жизней. Не родных тебе — да, но таких же людей, которым умирать не менее страшно, чем твоей семье.

 

— Там мои дети…

 

— Здесь они тоже есть. И им тоже очень страшно умирать.

 

— Что за разговоры вы тут ведете? — громыхнуло над нами, и я резко вскочил.

 

За нами стоял Оскал. В руке его горел факел.

 

— Он все знает, — указал на меня раб.

 

— Что? — поперхнулся я от изумления. — Вы заодно?

 

— Поганый твой язык! — ругнулся Оскал, добавив потом еще отборной брани. — Договорились ведь на рассвете все сделать, но у тебя поджилки затряслись, да? Значит, так: этого ушлепка я сейчас размозжу башкой об стену, ты поможешь мне избавиться от трупа, а на рассвете сделаешь дело, понял? Понял, трусливая ты баба, спрашиваю? — прошипел Оскал, исходя злобой.

 

— Да, — обреченно и потерянно ответил раб.

 

— Не делай этого! — с нажимом произнес я. — Подумай, как твоя-то семья потом будет жить с этим?

 

— А ну заткнулся! — прорычал Оскал и, подбежав ко мне, вмазал мне кулаком в голову.

 

Я понял, что упал, только когда коснулся телом камня. Не знаю, как сознание не потерял от такого удара — чудо, да и только.

 

— Не лез бы не в свое дело — и ползал бы тихо-мирно до конца жизни, червь, — выдохнул мне в лицо амбал, наклонившись.

 

— Пошел ты, недоумок!

 

— Это ты сейчас отправишься — в землю, где тебе и место, червь, но только уже навсегда, чтобы загнивать там до скончания времен. — Он вытащил откуда-то нож и поднял надо мной.

 

И тут бабахнуло. Да так, что я оглох. Видеть не перестал, а вот звуки поглотила такая тишина, которая, наверное, только в гробу бывает. Оскала всего перекосило. Я не успел ничего понять, а он уже шмякнулся на пол, сбитый каменным осколком, отвалившимся от потолка. Я снова чудом уцелел. Кажется… но что-то явно не так. Иначе почему пол подо мной разверзся, и я понесся куда-то вниз — в черноту бездны? Потолок, обильно ссыпавший вниз каменные обломки и тучи пыли, становился все дальше от меня. Вот дерьмоооо… Кажись, меня ждет еще более глубокая яма жизни или смерти, чем все те, в которых я уже успел побывать.

 

 

 

 

 

Глава 4. Перст Указующий

 

 

 

 

Ах, как люто болит башка! Будто молотом пару десятков раз стукнули. Я с болью в мозгах вспомнил, что случилось. Взрыв… и чернота. Жесть. Как же там остальные?