Поднявшись, направился к тому, что осталось от раба, взорвавшего пещеры. При виде этой картины замутило бы даже самого крепкого и черствого мужика. Поспешил отойти подальше.

 

Ждать пришлось недолго. Я успел осмотреть пещеру, но не нашел в ней ничего, что можно было бы забрать с собой. Вскоре послышались шаги. Еще через некоторое время показались выжившие. Один из них шел с факелом в руке, некоторые несли с собой какие-то вещи.

 

— Дан! — вскрикнул Мах.

 

Увидев его и пацана живыми, я ощутил, как огромный камень, тянувший меня в пропасть, отпустил.

 

— Вы в порядке? — быстро спросил я, подбегая к старику.

 

Я внимательно всмотрелся в его шею. Ах, зараза, не видно ничего. Седые волосы Маха спадали на плечи и закрывали шею.

 

— Порядок, за меня не переживай. Как ты выжил?

 

— Провалился под пол — буквально. Взрыв открыл проход в нижние пещеры. Я чудом уцелел при падении. А внизу нашел вот это, — уже громко, чтобы слышали все рабы, произнес я, подходя к веревочной лестнице и поднимая ее. — Там, внизу есть еще пещеры. Думаю, нам стоит спуститься и продвигаться по ним.

 

— И что нам это даст? — спросил один из рабов.

 

— Возможно, выведет наружу.

 

— Чепуха, — морщась и хмурясь, возразил тот же мужик. На вид ему лет пятьдесят — довольно крепкий на вид. — Все знают, что выход из этого подземелья только один — и он намертво завален камнями. Мы все тут сдохнем.

 

— Не надо так категорично, — сказал я дружелюбно. — Вы ведь не знаете, что там внизу.

 

— А ты знаешь, что ли?

 

— Нет, но мы не можем просто сидеть здесь сложа руки.

 

— А ты погляди на раненых. Они при спуске вниз уже подохнут, не говоря об опасном и неопределенном путешествии по пещерам.

 

— Давайте-ка для начала все передохнем, а уж потом решим, как быть, — миролюбиво, но твердо заявил Мах.

 

Пока все устраивались на отдых, я оглядел рабов. Ровно четырнадцать человек вместе со мной. Не густо.

 

Я прошелся между ними и зафиксировал в голове наблюдения и ответы на вопросы. Пять тяжело раненых, одна из них — женщина. Вряд ли выживут. Серьезные травмы и потеря крови. Еще несколько человек с повреждениями легкой степени. Еще две женщины, остальные все мужики. Присев рядом с пацаном (он был здесь единственным ребенком), я спросил:

 

— Как жизнь, братец?

 

— Ползу еще, — криво ухмыльнулся он.

 

Я бросил взгляд на его шею. Тату не было! Молодец Перст — не обманула!

 

— Молоток! Травмы, раны?

 

— Нет, ушибы да синяки только. А ты как?

 

— То же самое. Ну что, пойдешь со мной вниз?

 

— Пойду. Здесь оставаться бессмысленно, — решительно заявил он. — Ты что-то видел внизу?

 

— Нет. Я побывал только в одной пещере. От нее отходят тоннели. Углубляться не стал, чтобы скорее вернуться сюда.

 

— Как ты обратно поднялся?

 

— Веревочная лестница, — сказал я, глядя в ту сторону, где она лежала. А лежала она аккурат возле большой каменной глыбы с острым верхом. — Видишь камень? Никогда не отличался меткостью, но этот бросок мне удался. Закрепим опять за тот же камень и спустимся.

 

Он кивнул, и мы помолчали.

 

— Сколько там было детей?

 

— Шестеро.

 

— И все, рожденные здесь?

 

— Кроме еще одного пацана. Его, как и меня, лет в двенадцать сюда отправили за грехи родителей.

 

Мне хотелось заорать во все горло. Дети, погребенные под обломками. Дети, не видевшие солнечного света. Мог ли я успеть? Мог ли я предотвратить? Никогда не узнаю — и буду до конца жизни мучиться этим вопросом.

 

— Что у нас с провизией, не знаешь? — спросил у мальчишки, блокируя боль в груди и мрачные мысли в голове.

 

— Женщины взяли то, что уцелело и не оказалось в обломках, но это почти ничего.

 

— Плохо дело. Пойду, поговорю с ними. — Я встал. — Кстати… как тебя звать-то?

 

— Агнар, — улыбнулся он.

 

— Рад, что ты живой, Агнар. Я — Дан.

 

Я направился к женщинам. Они сидели в своем тесном кругу, отдельно от мужчин.

 

— Приветствую, дамы. — Я присел на корточки напротив них. — Вы как?

 

Одна постарше просто кивнула, вторая, тяжело раненая, не могла говорить. Третья заговорила:

 

— Я пойду за тобой вниз. Бёрк — тот, который не хочет идти — просто глупец. У нас не хватит еды, чтобы отсиживаться тут месяцами. У нас даже на неделю не хватит. А уж что потом будет… — она испуганно замолчала.