— …сожрало чудище? И для вас это — образец для подражания? — в очередной раз возмутился я.

 

— Дан, будь добр, дай договорить, — сурово отчитал меня старик. — Да, героя проглотило чудовище, но он выбрался наружу, прорезав себе путь, распоров брюхо монстра!

 

— Но я так не смогу! — чуть ли не заорал я. — Знаешь что, Анвар… ты меня прости. Ты отличный мужик. Очень вы с Радой полюбились нам. Но это уж чересчур. Я едва выжил при битве с алоушем! Приключения, конечно, это круто… но не тогда, когда на кону жизнь! Подохнуть из-за какой-то легенды как минимум нелепо!

 

— Что ж, ты можешь, разумеется, отказаться… но знай, что таких чудовищ, как в легенде, у нас уже не водится… и последнее испытание — больше подражание, чем реальное действие.

 

— Это еще что значит? Мне вообразить, что меня кто-то сожрал?

 

— Приблизительно так, — закивал Анвар. — В глубине леса есть хижина…

 

Ну началось…

 

— …в которой издревле наши праотцы проводили важные ритуалы. Тебе надобно будет, если пожелаешь закончить посвящение, конечно, провести в ней в одиночестве ночь.

 

— И все? — с недоверием спросил я. Уж слишком как-то все просто.

 

— Да. Конечно, я не утверждаю, что там будет безопасно. Ведь лес кругом. Тот же алоуш может поблизости бродить, да и волки… Но ты будешь внутри хижины, дверь запирается на засов. Легенда гласит, что после того, как воин прорезал брюхо чудовища и вылез наружу, он получил дар магии. Есть множество историй о том, что в той хижине, которая означает нутро страшного, несущего смерть чудовища, многие люди обретали свой дар, вернее, дожидались его пробуждения. Быть может, и ты станешь одним из таких счастливцев. Ты еще достаточно молод, чтобы предполагать, что твой дар попросту не пробудился.

 

— Прекрати, — отмахнулся я. — Все это чушь. Нет у меня никакого дара. Насчет хижины… просто отсидеться там ночь и..?

 

— На рассвете вернешься. Разумеется, при себе ты будешь иметь оружие и факел на случай, если понадобится отпугивать хищников.

 

— Спасибо, Анвар, это меняет дело.

 

— Так ты согласен?

 

— Просидеть ночь в домике? Еще бы! — улыбнулся я. — Ведь я тогда стану одним из вас, верно?

 

— Верно. Мы с Радой будем счастливы, если вы с Агнаром останетесь в деревне. Ты ведь помнишь, деток у нас нет… а Рада всю жизнь страдала из-за этого. По душе вы ей пришлись, да и мне тоже отрадой стали. Ты уж прости стариков, коли что не так…

 

— Перестань, Анвар. — Я положил руку ему на плечо. — Вы стали для нас с Агнаром настоящей семьей.

 

В глазах старика засветилось тепло. Он похлопал меня по плечу и вышел во двор.

 

Злился ли я на старейшину за то, что отправил меня на верную смерть? Ведь то, что я выжил — иначе как чудом не объяснишь. Это ладно деревенские — они все с пеленок пашут не покладая рук, они крепкие, сильные и выносливые, к тому же, знают, к чему готовиться на посвящении. А я — горожанин, который не то что с огроменным зверем в лесу не бился, даже просто в уличных подростковых драках у себя в мире не участвовал.

 

Так что да — я, конечно, злился на Анвара. Но в то же время не перестал его любить и уважать. Да, пожалуй, я могу без преувеличения сказать, что полюбил этих стариков — они стали нам с Агнаром родными. Стали нашей семьей.

 

А еще я был образованным московским недо-интеллектуалом, который прекрасно знал и понимал, что в подобного вида обществах — другие законы, другие принципы мышления, другая жизнь, другие ценности и другие приоритеты. Можно глядеть с высоты своей образованной цивилизации двадцать первого века — и осуждать, воротить нос и тыкать пальцем, насмехаясь, что за дичь творят эти варвары. А можно попробовать поставить себя на их место, попробовать думать и чувствовать, как они — и… пожалеть их за то, что их умы до сих пор находятся в тисках губящего человека мышления.

 

Философ, блин, хренов!

 

Какой из всего этого вывод? Я пройду до конца эту сраную инициацию — пусть мне это не нравится, пусть я считаю это лютым трэшем, но я должен и хочу стать частью этой приютившей нас деревни!

 

 

 

***

 

— Я принесла тебе книгу! — в дом ворвалась запыхавшаяся Ли.

 

Да, она навещала меня. Все время. Если быть точнее — дважды в день, утром перед началом трудового дня и вечером, когда работа заканчивалась и можно было расслабиться. И да — мне это нравилось, я был искренне рад каждый раз видеть ее милое, слегка смущенное личико и светящиеся от радости глаза. А улыбка… Короче, я завидую самому себе.