Все эти меры предпринятые Гюнтером, были следствием невероятных для возраста Магнуса показателей ментальной сферы и магического ноуса, которые он диагностировал ранее у своего внука. Это несомненно являлось последствием проведённого недавно ритуала, вот только объяснений этому старый немецкий маг не находил. И ему требовалось немедленно определиться с тем, кто же теперь находится перед ним и как к нему относиться.

 

— А скажи, внучек, кем ты себя сейчас воспринимаешь? Андреем, Маркусом или же Тоф?

 

— Я это я, дед! Я Магнус в этой жизни, который прошлой был Андреем Брянцевым и кому каким-то образом удалось просмотреть историю жизни мага земли по имени Тоф Бейфонг!

 

«Не будь я полностью уверен, что твоим телом во время ритуала и пока ты находился в защищённой от проникновения бестелесных сущностей комнате никто не мог овладеть, то у нас с тобой „внучёк“ разговор бы этот проходил в совсем иной атмосфере и определённо в застенках подвала, где у меня оборудована темница».

 

Свои мысли Гюнтер естественно не озвучил. А после предпринятой им проверки во время проходящей сейчас беседы, у него отпали последние сомнения в том, что перед ним всё ещё его внучатый племянник, как телом так и духом. И то, что ментальное и магическое тело Магнуса ныне ну никак не могло принадлежать ребенку пяти лет отроду, то после рассказа Магнуса этому нашлось объяснение.

 

— Насколько я могу судить об этом мире и тебе дед, опираясь на уже виденное ранее, ты далеко не обыватель в мистических искусствах. Так что прошу ответить мне честно, ты веришь моим словам на счёт моего перерождения и наличию у меня памяти о прошлой жизни? — Магнус/Андрей не видел причин отпираться и избрал линию поведения, где единственной для себя возможностью устоять и закрепиться в этом мире, была острая необходимость установить доверительные отношения со своим единственным известным в этом мире родичем, которого маленький Магнус звал дедом. Всё же старый маг с явно военной выправкой, определённо был не глуп и он четко понимал, что водить его за нос не выйдет. До разума же Магнуса ещё не дошло, так как его критическое мышление было сильно приступлено, что большая часть мотивации толкающая его к откровенности, является заслугой зелий распыленных в воздухе и печати под кроватью. И из обрывков той немногое информации, которую он получил из памяти тела своего нынешнего перерождения, он с вероятностью свыше восьмидесяти процентов мог быть уверен в том, что Гюнтер ему точно зла не желает и по идеи никак навредить своему внуку, то бишь ему, не сможет. Ведь он отчётливо помнит ритуал, что они с дедом прошли год назад, после которого Гюнтер стал его официальным опекуном перед магией.

 

— Значит тибетские ламы и буддисты в целом оказались правы. Хм… В принципе это согласовывается с моим представлением о вселенной и возможностями магии. А ты прям многое помнишь о своей прошлой жизни?

 

— Дед, может ты мне сначала воды даш попить, а после мы покушаем и уже после поговорим об этом подробно? Обещаю, утаивать какую бы то ни было информацию от тебя я не буду. Мы с тобой как минимум до моего совершеннолетия в одной упряжке.

 

— Ох! Ты в прошлой жизни был русским? С этим могут быть проблемы, — Уже чуть тише пробормотал последнее предложение Гюнтер, но Магнус его прекрасно расслышал. После того, как он просмотрел жизнь малышки Тоф и прикоснулся к её дару, у него сильно обострились все чувства, кроме зрения естественно, которого девочка была лишена. Предположение же о национальности предыдущего перерождения Магнуса Гюнтеру позволила сделать идиома: «в одной упряжке». И пусть сказано это было внуком на английском, но подобный оборот существовал только в русском языке я который старому немцу был известен. В английском же языке тоже существовала подобная этой идиома с таким же смыслом: «в одной лодке».

 

— А что не так с национальностью моего прошлого перерождения, у тебя есть какие-то предубеждения в отношении неё? — И тут Магнуса осенила догадка. Пожилой немец с военной выправкой просто обязан был быть участником второй мировой, — Не хочешь ли ты мне сказать, что во время Великой Отечественной сражался на стороне нацистов?

 

— Ни нацистом, ни фашистом я себя никогда не считал, да и предубеждений в отношении русских у меня никогда не было. Но это не отменяет того факта, что я действительно состоял на службе в немецкой армии, а точнее в Анененрбе. Если тебе это название хоть о чём-нибудь говорит, — И рассказывая всё это своему племяннику, Гюнтер очень пристально следил за его мимикой и реакцией в целом.