Резким движением Тоуро сдёрнул салфетку, явив миру некий плод порочной любви самогонного аппарата и освежителя воздуха. Я соскользнул в разгон восприятия, благо плотный обед давал некоторый запас по энергозатратам. Тоуро стал разводить руки в стороны. Какая-то сила определённо мешала ему. Я метнул вилку: магическое воздействие могло непредсказуемым образом повлиять на устройство. Хо перехватил вилку в пяти сантиметрах от Силисика и вопросительно посмотрел на меня. Силисик обернулся, с нечеловеческой скоростью выхватил из нагрудной ленты склянку с иссиня-чёрной бурдой и залпом влил её содержимое в себя.

 

Тоуро резко свёл руки, как будто хотел саркастически поаплодировать моей попытке, и завопил:

 

— Диск, запиши меня!

 

Устройство откликнулось оглушительным «Кря!». Я начал на предельной скорости втягивать эфир. Удар дезинтегрирующего заклинания повис радужной кляксой. Тоуро расплылся в безразмерной ухмылке. Это было счастье человека, летящего со скалы, на которую он карабкался всю жизнь. Остатков эфира едва хватило на глухой щит вокруг нашего стола.

 

И был пожар. Я смотрел на языки пламени, которые бессильно текли вокруг щита. В переплетении неоново-красных вихрей с извивающимися линиями сплошной черноты определённо мелькали образы. Лицо Тоуро. Управляемые из-за углов смертельные пауки-тарантулы. Баклажан. Дом с палисадником в колониальном стиле. Бесшумные убийцы повсюду, даже у меня во дворе. Летучая мышь. Тридцать второй фортепианный концерт Моцарта, записанный специально для радио «Тысяча рек».

 

В чувство меня привёл укол вилкой в плечо.

 

— Не смотри в огонь, — прошипел Хо.

 

Я кивнул. Силисик почти доел мою лапшу, пока я восторженно ловил поток нейрошума.

 

— Ага, значит, как мировое зло изображать — это Орнаг, а как лапшу жрать, так, значит, мою? — возмутился я.

 

— Расслабься, Тит Кузьмич, — Хо уже снова расслабленно грелся в свете от окна. — Я ему туда стрихнина насыпал.

 

К такому откровению я оказался не готов. Силисик же невозмутимо всосал последние лапшины и залил в себя очередную склянку.

 

— Позёр, — фыркнул Хо.

 

— Уж кто б говорил, — проворчал Силисик, протирая салфеткой уголки губ.

 

Огонь тем временем начал терять яркость. Чёрные прожилки постепенно слились в сплошное дымное одеяло. Я сменил гармонику щита, чтобы взять пробы снаружи. Результат оказался предсказуемым: много сажи, мало кислорода и следовые количества окислов всего на свете. Приблизительная температура пламени: шестьсот — шестьсот тридцать по Цельсию. Время воздействия: девяносто четыре секунды с хвостиком. Никаких останков — что, кстати, очень странно. Безупречно пустое выжженное пространство. Эфирный фон возмущённый, но использовал его, судя по всему, только я. Очевидный вывод: хлопушка Тоуро была весьма магической. Скорее всего, с хорошим аккумулятором. Я развеял щит.

 

— Ну, мадама и жонтальмен Орнаг, позвольте презентовать вам последний мой аргумент, — Силисик, очевидно, решил, что небольшое возгорание — не повод прекращать дебаты. — Что там у вас по легализации этого товарища?

 

Хо молча разглядывал медленно оседающие хлопья пепла. Я не видел особого смысла вмешиваться в разговор, хотя речь шла о моей судьбе. Без знания местного расклада вероятность огрести пятнадцать карат концентрированной головной боли вместо улучшения ситуации была слишком велика.

 

— Вот, то-то и оно, — Силисик назидательно поднял палец. — Так о чём вообще спор? Мы заберём его к себе, убедимся, что всё в порядке, и отдадим вам.

 

— Повредите мне инструктора — я буду капитально недоволен, — Хо так и не повернулся в нашу сторону.

 

Между тем из кухни вышел человек в чёрном фартуке и волосами, собранными в конский хвост. Он обвёл зал отсутствующим, ни на чём не фокусирующимся взглядом. Хо встал и направился к нему. Я пошёл следом. Подойдя ближе, я услышал бормотание:

 

— Размотало, повсюду размазало, с пола, со стен, с потолка капает… Сот с полсотни теперь вынь да положь… Не хочу клонировать сотрудников, одни хлопоты от этого, труды, заботы, всё…

 

Я почувствовал сильное возмущение эфира у главного входа. Хо резко развернулся и даже открыл рот, но я уже ударил кинетическим зарядом. В эфирном плане входящий был слишком похож на демона. Хо мгновенно сориентировался и уволок всё ещё пребывающего в прострации персонажа в сторону кухни: мне даже не пришлось ничего говорить.

 

Я разогнал восприятие до пятисот герц — почти предельной скорости. За нашим столиком Силисик флегматично доедал лапшу Хо. У входа было… нечто. Нормальные органы чувств фиксировали сплошной белый шум, ёмкостные детекторы не показывали ничего, а эфир растекался оттуда во все стороны, давая сплошную засветку при попытке хоть что-то различить.