Я попытался просверлить Ферон взглядом. Она лишь широко улыбнулась, прикрыла веки и подставила лицо струям дождя. С десяток секунд мы слушали стук капель. Я понимал, что Джин совершенно права, а я на самом деле порядком затупил. Там нужно было, конечно, немного больше одного заклинания, да и в медицинских я никогда не был силён, полагаясь больше на достижения науки, но по фактам всё сходилось. Однако это понимание ничуть не унимало пытающейся прожечь грудь ненависти. Я процедил сквозь зубы:

 

— А Кахваджи-то прав был.

 

— В самом деле? — Ферон не то что не повернулась ко мне — даже глаз не открыла. — Идея идти мучить Кахваджи — целиком и полностью твоя, между прочим.

 

— Во-первых, я про Кахваджи не знал, а во-вторых, я спрашивал про другие варианты! Это ты только один назвала! Откуда бы мы ещё узнали про комнату Тоуро? И так, для справки: квартировладельцы в подобных ситуациях стараются как можно быстрее нового жильца найти, так что ждать нам никак нельзя было!

 

— Ты спрашивал про линейную полицию, а не про жилище Тоуро. Спросил бы про Тоуро — я бы тебе сразу ответила, Гай это ещё вчера выяснил. У того же самого Кахваджи, кстати, в процессе абсорбции спиртосодержащих веществ.

 

— Непечатница ты бессердечная.

 

Джин звонко расхохоталась абсолютно счастливым, невинным смехом человека, услышавшего пушистую новость о прекрасных котятах. Я же чувствовал себя совершенно опустошённым и оболваненным. Пустота в груди нашёптывала, призывала, требовала наполнить её. Например, в компании Гая и городового. Джин же тем временем отсмеялась, повернула ко мне сияющее незамутнённой благостностью лицо и только что не пропела:

 

— Ты только при Гае такое не ляпни. Он за оскорбление дома может и сатисфакции потребовать.

 

Я остался молчалив и недвижен.

 

— Ладно тебе, Тит Кузьмич, чего надулся как дирижабль в стратосфере? — Ферон изобразила выражение вселенского сочувствия и принятия и протянула ко мне раскрытые ладони.

 

Иногда логическая цепочка складывается сама собой — нужно лишь накопить достаточный объём данных. Будто при взблеске молнии увидел я, как глупо просчитался, и понял все расчёты своих, да простит меня за такое отец, сослуживцев. Фероны — действительно гениальные актёры. Они могут сыграть что угодно, даже ненавидящего любые дурманящие вещества клорского контрразведчика, изображающего имперского шпиона, притворяющегося агентом КГБ с алкогольной зависимостью. Верить нельзя ничему из того, что они показывают. А гадать о том, есть ли хоть что-то настоящее под масками, скрытыми за другими масками, — самое неблагодарное дело на свете.

 

— Итого: мы потратили полтора часа на, прости, что? — мой голос стал ровен и бесстрастен.

 

— На обучение хронического боевика азам оперативной работы, не подразумевающей ломания лиц. И командному слаживанию, разумеется, — Джин продолжала освещать пасмурную хмарь лёгкой полуулыбкой.

 

— Если так, то эффект скорее отрицательный.

 

— Но он есть. Главное — не стагнировать.

 

Я покачал головой и тяжело вздохнул. Слишком сильно я привык доверять напарникам — в боевых заданиях иначе нельзя. А обманутое доверие — пусть и профессиональное — чувство крайне паршивое. Ферон была права на все двести процентов. Да, я тупой боевик. Да, я привык к работе в команде других специалистов. Да, с собственно расследованиями и анализом данных я был знаком только благодаря стандартной интерполовской подготовке. И всё это в сумме не отменяло того факта, что Ферон — бессердечная непечатница.

 

Я встретился взглядом с чрезвычайно упитанным вороном, чистившим перья метрах в десяти от нас. Шестое чувство кольнуло сознание смутной тревогой, но я был слишком погружён в проработку нового понимания границ доверия при взаимодействии с Силами Превентивной Городской Самообороны, чтобы обратить на это внимание.

 

— Так и будешь ждать, пока дождь растворит все вещдоки? — спросила Джин, одновременно запуская ускоритель коррозии.

 

Люк бесшумно осыпался кучей ржавой пыли, немедленно подхваченной ручейками, устремившимися вниз по открывшимся ступеням.

 

 

 

 

 

Глава 9. Все твои драгоценные страхи

 

 

 

 

Перспектива: агент Дознаватель, локальный идентификатор «Bi-209»

 

Шесть километров породы над головой — это хорошо и надёжно, но не очень удобно. А для обычных людей так и вовсе смертельно. С другой стороны, все обычные люди скоро пятьсот лет как вымелись с Земли. Скатертью дорожка, как говорится. Хотя можно ли считать тех геномодов обычными людьми? Хороший вопрос, обдумаю как-нибудь потом.