Кстати, об Эве. Если мозаику не обновляли в недавнем прошлом, то она представляет собой весомое свидетельство того, что история о «вечно возрождающейся матери» не лишена оснований — портретное сходство с нынешней матриархом семьи Ар безупречное. Интересно, является ли нездоровое увлечение увеличением численности армии генетическим заболеванием или передаётся половым путём?

 

Следующим я определил Каиля Крожэна. Каолиново-белая кожа, грива волос цвета молочного улуна, выраженная гетерохромия — едва ли обладателя такой ориентировки можно с кем-то перепутать. В «подвиг» ему записали Кифентскую резню. Десять тысяч трупов к армии биороботов Крожэна за двое неполных суток. Бесславный конец немёртвой орды под ногами алейнских наездников на мамонтах увековечения, конечно же, не удостоился.

 

И к вопросу о запоминающихся ориентировках: полупрозрачное существо в банке с рассолом могло быть только Атер Нави. Три пары наружных жабр, вибриссы вместо волос — отчего кажется, что она лысеет — и оптические искажения вокруг фигуры устраняли остатки сомнений. Аналогичные искажения в разных местах мозаики, вероятно, что-то тоже означали, но мои базы данных были недостаточно полны, чтобы выловить конкретный смысл.

 

— Тот, кто слышит истории, слышит ритм мира, — как ни странно, эту бессмыслицу Элетройма выдала безупречно серьёзным тоном.

 

Я сверился с часами. Полчаса до Конклава. Интересно. Я обернулся и полупоклоном сказал:

 

— Здравия и процветания, согражданин.

 

Элетройма усмехнулась и подошла к мозаике.

 

— Средневзвешенная истинность… — в голосе Серех сквозила давно выцветшая усталость. — Какая же это всё-таки несущественная ерунда, не находишь?

 

— Статистические методы такие, — пожал плечами я. — Можно получить всё в интервале от ничего до абсолютной истины, не замутнённой неопределённостями.

 

Элетройма рассеянно улыбнулась и поправила выбившийся из пучка локон.

 

— Я слышала доказательные аргументы Гая, но, пожалуйста, не дай нам причин сомневаться в твоём праве находится перед взором Великого Хана.

 

Элетройма взмахнула рукой, проявив на стене подписи и комментарии к изображённым сюжетам, и ушла в сторону Огранённого Зала. Интересно, это заклинание встроено в стену или она умеет настолько быстро и точно работать с параллельными потоками?

 

К вопросу о Серехах — тогдашнего Элетройму я бы без подписи искал ещё очень долго и не слишком успешно. Просто едва ли я бы построил ассоциацию между нынешней подтянутой девушкой и пузатым мужиком в стальном пластинчатом доспехе, летающим над полем боя на иссиня-зеленоватых крыльях. И в деснице его лук, что мечет стрелы огненные… Я зафиксировал слабое ментальное воздействие. Быстрая диагностика показала, что воздействую на себя я сам. Точно пора на нейрекомба проверяться.

 

Четырёхрукая жертва пьяного вивисектора — Йкр, это и без подписи было понятно. Только основатель дома Гоел мог продолжить функционирование после наложения такого количества швов. Забавно, что в те легендарные времена сшиватели Гоелов славились безжалостностью едва ли не большей, чем некроманты Крожэнов. Собственно, на мозаике Йкр как раз латал своих бойцов при помощи частей, срезанных с пленённых в битве у Хаваральской фермы.

 

Впрочем, не все Семьи пользовались радикальной медициной. Вот, например, Иша Дува. Вполне конвенциональный медик. На мозаике — приятной наружности матрона лет пятидесяти. Какая ирония… Иша — единственный человек, сумевший самостоятельно пройти испытание Зиусудры и сделать своё тело бессмертным безо всяких оговорок. Вот только старые боги ещё с допотопных времён отличались странным чувством юмора. Уж Атрахасису не знать ли об этом?

 

Вообще, хороший вопрос, насколько точно мозаика следует внешности оригиналов. Вот, скажем, Юлах Кандо и Бадраг Леги изображены в своих родных, органических телах. И если первый сохранился до наших дней хотя бы в виде голема — впрочем, вопрос портретного сходства с создателем актуален и для него, — то второй же переехал в генератор голограмм и откровенно насмехается над попытками опознания.

 

— Прошу прощения, прелестное создание, — раздалось у меня из-за спины, — как ваше имя?

 

Я обернулся и встретился взглядом с льдисто-голубым глазом Каиля Крожэна.

 

— Тит Кузьмич, — для перестраховки я решил придерживаться предельно нейтрального тона. — Приветствую, согражданин.

 

— Сехем, верно? — голубой глаз оказался прикрыт, и я был вынужден столкнуться со слегка флюоресцирующим искрасна-оранжевым. — Неужто Элочка наконец перешла к расширению?

 

— Сехем — малый дом. Все совпадения случайны.