Я вшёл в корчму и сразу увидел его. Он сидел в одиночестве в углу зала. На тарелке его лежали восемь колбасок по берхеске рецептуре. В кружке его был компот. И ни намёка на мидий. Странен чужак. Ещё и с запашком Внешних Богов. Я взял кружку пива, тарелку мидий и подошёл к нему. Явно не мирен человек — у стены страшно оружие. Клинок снежно-бел, но при этом тускл, словно бы не из металла кован, а из дерева резан. Рукоять длинна, как у пики, и так же бела, но по-другому. Словно бы из кости выточуча.

 

— Разрешите разделить с вами трапезу, гражданин, — смиренно попросил я.

 

Он молча кивнул на стул напротив себя. Я сел. Я хлебнул пива. Пенисто пиво. Закусил. Сочны мидии. Мы молчали. Тогда я спросил:

 

— Давно ли в Тулене, добр человек?

 

— Только прибыл, — было мне ответом.

 

— Надолго ль?

 

— Как пойдёт, не знаю пока, — пожал плечами чужак.

 

— И как тебе сей славен город?

 

— Город как город. Жильё дешёвое, еда вкусная — чего ещё желать уставшему с дороги гражданину?

 

— Твоя правда. Как звать тебя?

 

— Ал. А тебя, служивый?

 

— Мисимис. Раком прозван. Твоё здоровье, Ал.

 

— И твоё, Мисимис.

 

Чокнулись. Пиво пенисто. Мидии сочны. Вечер хорош.

 

— Ты ведь тоже не отсюда, верно, Мисимис?

 

— Это так.

 

— Так откель ты?

 

— С Кутна Горы.

 

Ал отложил колбаску и вперился в меня немигучим взором.

 

— Чешский, что ль?

 

— Да какой чешск, — вот дивен человек. — Румск, как есть румск.

 

— Румский, значит… — Ал задумался. — А этот твой… Рум, верно?

 

— Румска Империя. Священна страна.

 

— Ага, — кивнул Ал. — Румская, значит. Империя. Велика ль она?

 

— Шестнадцать курфюршеств в Империи, так что да, велика. Не так велика, как Минаклион был, конечно, но из борючих стран — величайша.

 

Ал умолк. Чтобы не пить в одиночестве, я поднял тост:

 

— За конец борьбе!

 

— За конец, — отрешённо поддержал Ал.

 

Чокнулись. Пиво пенисто. Мидии сочны. Вечер хорош. Ал любопытен.

 

— А что за Минаклион? — спросил Ал, едва поставив на стол кружку.

 

— А ты не слыхал разве? — вот удивителен человек.

 

— Да не приходилось как-то. Про Минах Клиа слыхал. Про Минаклион — нет.

 

— Минаклион — велика страна! Страна людей, что дотянулись до небес! Людей, что истребили порождения борьбы и Внешних Богов!

 

— А Румская Империя тогда?

 

— Так Минаклион пал же, это все знают. Внешни Боги жестоку месть свершили над Минаклионом. А потом разны страны боролись. Кто с Внешними Богами, кто с прочими странами. И Румска Империя была величайша страна.

 

— И Священна.

 

— И Священна, — я почувствовал сухость в горле и поднял кружку. — За Святу землю, за кайзера и Рум!

 

— За Рум, — эхом вторил Ал.

 

Чокнулись. Пиво пенисто. Мидии сочны. Вечер хорош. Ал любопытен. Рум свят.

 

— А про ООН ты слыхал что-нибудь? — снова Ал заговорил, только кружка стола коснулась.

 

— Организацию-то? — усмехнулся я.

 

— Объединённых Наций, да.

 

— Трусы. Схоронились от борьбы под землю, да так там до сих пор и сидят, похоже.

 

Ал задумался на секунду-другу.

 

— А ты откуда таков пришёл, Ал? — спросил я. — Как про Минаклион не слыхал?

 

— Из Тайбэя.

 

— Далёко.

 

— Далёко.

 

— И давно.

 

— И давно, — Ал посмотрел на наручны часы. — А мне пора. Я бы с тобой ещё поговорил, Мисимис Рак. Где тебя искать?

 

— Да тут и ищи, я для Семьи Ле службу несу.

 

— Десятый полк?

 

— Он самый.

 

— Ещё увидимся, Мисимис, — Ал подхватил оружие и вышел.

 

— В добрый путь, Ал.

 

Чуден человек, но всё-таки не от Внешних Богов он. Интересно.

 

Я хлебнул пива. Пена осела. Мидии отдали сок. Вечер уж к ночи. Ал ушёл. А Рум пал.

 

 

 

 

 

Глава 24. Потому что мы спали с ружьём

 

 

 

 

Перспектива: агент Ликвидатор, локальный идентификатор «U-233»

 

Дирижабль подходил к Ксалу. Я поднялся на верхнюю палубу. Ночной полёт. Высота от земли — две тысячи метров. Красота. Холодный январский воздух набегает на лицо освежающим потоком. Звёзды в небе перемигиваются с огоньками на земле и в океане. Горизонта не видно — лишь сплошная чернота.

 

Город явно в режиме полной светомаскировки: если б не знал, что он прямо перед нами, не заметил бы пятна чуть более насыщенной черноты. Это правильная стратегия. Незачем облегчать задачу вражеским штурманам и наводчикам.

 

— Бывайте, граждане, — сказал я вперёдсмотрящему.

 

Он молча кивнул. Я перешёл на мачту левого борта: чтобы не выдавать себя шумом паротурбинного двигателя, дирижабль шёл под парусами.