Я замечаю странность в тенях в углу кабинета. Я переключаю спрятанный под крышкой стола рычажок — лампы переходят на истинный свет. В углу возникает силуэт, преследующий меня во всех кошмарах. Старый Хо как всегда пренебрёг всеми социальными условностями вроде стука в дверь или самой двери. Я выключаю истинный свет — Хо его ненавидит — но маскировка уже начала сбоить. Если присмотреться, то под мордочкой заплывающего жирком червя-буквоеда проступает измождённое лицо подростка с чёрными, лишёнными белков глазами.

 

— Тук-тук, — говорит старый Хо.

 

— Вы уже внутри, старший, — я не скрываю страха. Это бессмысленно.

 

— Вешно забываю, в каком порядке что делать. Вчера вот, представляешь, пришлось документы пальцем подписывать — с пером не справился. Совсем дряхлым становлюсь. Может, обновить тело, как думаешь? Это как-то не очень сидит. В плечах давит, рука правая подстёрлась, да и не только она. Третий по Ньютону, чтоб его…

 

От маскировки не остаётся и следа. Очевидно, у Хо настроение покошмарить кого-нибудь.

 

— Вы слишком строги к себе, старший. Вы, конешно, присутствовали при переговорах с представителем дома Серех, — я пытаюсь перевести разговор в конструктивное русло. О «стариковском» Хо может трещать буквально неделями. Пока собеседник не умрёт от голода, жажды или нехватки сна.

 

— Йеп. Молодец, капитан. Раскрутить Силисика на успокоительное — дело нехитрое, но всё ещё чертовски весёлое. Да, я чего зашёл-то. Контракт для Кузьмича у тебя тут?

 

Я молча закусил губу.

 

— Байта, твою непечатность да с прогиба, ты чем операцию планировал? Я вас, оглоедов, чему учу?

 

— Мы ведём войну уже пять сотен лет. Вы учите, что жизнь — это бой…

 

— Да не тому, башка твоя казённая! План! Тот, кто план имеет, имеет того, кто не имеет плана! Нашёлся же несалонный джазмен-самоучка на мою седую голову. Свободен, капитан. Отдыхай уже. Только шкурку мою в гардероб убери сначала.

 

Так я остался без повышения, сна и с коматозным пацаном на руках.

 

Перспектива: агент Ликвидатор, локальный идентификатор «Pa-233»

 

Хо телепортировался за пределы поля обнаружения быстрее, чем я успел уточнить хоть что-нибудь. «Судя по отсутствию черенковского свечения, я могу заключить, что он был электрически нейтрален», — с усмешкой подумал я. Окошко, в котором выдавали поленья для вязания, отгородилось от внешнего мира массивной «бронзовой» дверцей. Знание пункта назначения — это, конечно, хорошо, но чтобы куда-то прийти неплохо и стартовую точку знать. Я вздохнул и углубился в изучение сопроводительных документов.

 

Наблюдение первое: буквы местного письменности выглядят как порядком мутировавшие, но всё ещё узнаваемые руны международного фонетического алфавита. Наблюдение второе: топографическая карта использует легенду, которую я знаю по прошлой жизни. Совпадение полное — вплоть до магнитного склонения с поправкой на дрейф полюсов. Наблюдение третье: база данных Талоса подсказывает, что местная орфография — не фонетическая. Я медленно закрыл глаза. Кто бы ни создавал письменность для Лён Ньол — языка Свободных Семей — это был лингвистический извращенец немыслимого уровня. Вывод очевиден.

 

Я открыл глаза. Нет ничего нового под Солнцем. И этот мир при всей иллюзии чего-то Иного — всего лишь моя родная Земля через сколько-то там сотен лет после моей «смерти». В груди защемило. Значит, отец и сестра… Я зажмурился, отгоняя морок надежды — худшую из известных военной науке форм заблуждения. Местные никогда не слышали ни про Лион, ни про Интерпол, ни про ООН. Не похоже это на мир, в котором мы выиграли войну против Бездны. Так что, агент, волю в кулак — и за работу. Карта в память загружена, текущая задача — сориентироваться на местности.

 

К центральному входу я вышел за минуту: мимо него меня проводили несколько раз за сегодняшнее утро, и других трёхметровых деревянных дверей с коваными ручками в локоть длиной я во всём здании не заметил. Небольшое толкающее усилие, пара шагов — и я окаменел. В небе светили три солнца: невыносимо яркое рубиновое, бархатно-зелёное и едва различимое на голубом фоне ультрамариново-синее. Когда диафрагма наконец вспомнила, как дышать, я отошёл с прохода и осмотрелся.

 

Передо мной была огромная — километра полтора в поперечнике — площадь, утопающая в зелени. По центру на совершенно чёрном постаменте стояла колоссальная статуя женщины, охваченной иллюзией пламени. Сквозь оранжево-голубое марево, из-под расколотых очков защитной маски прямо в душу сурово смотрели горящие зелёным глаза. Пальцы застыли, почти перезарядив что-то похожее на шестилинейную винтовку. Вокруг постамента по кругу выстроилось звено огнемётчиков. Восемь огненных смерчей взлетали от них ввысь и бессильно обтекали шагающую вперёд фигуру.

 

Итак, я на крыльце резиденции дома Орнаг — вариант, который я до сих пор считал наиболее вероятным, но не единственным. Прямо передо мной площадь Свободы и памятник Йон Кандо. Местоположение определено, следующая задача — пройти пять с половиной километров до Канцелярского тупика. Желательно без происшествий. Левой — правой…