Я думал над тем, как всё исправить в течение долгих минут. Я стоял над мёртвыми телами, проигрывал в голове варианты и вспоминал счастливые семейные моменты, которых теперь бедный ребёнок будет лишён. Возможно, когда он очнётся, я смогу убедить его в том, что это дурной сон. Придумаю что-нибудь. Расскажу сказку, где папе и маме пришлось срочно уехать за лекарем. Не колеблясь совру что-нибудь. Память у четырёхлетнего ребёнка как у рыбки — он обязательно забудет всё плохое. Забудет, если плохие воспоминания из его памяти вытеснят воспоминания хорошие. А поскольку теперь за него отвечаю я, я обязан наполнить его память хорошими воспоминаниями.

 

И, кажется, я знал, как это сделать.

 

Приняв решение, я бросил прощальный взгляд на творение своих ужасных рук. Сцепил зубы, называя себя бессердечным мерзавцем, и сурово выдохнул: этот путь — единственный! Ничего иного меня не ждёт. Лишь кровавый и жестокий путь, где мне придётся так поступать ещё ни раз. Ведь если я не пройду этот путь, его пройдёт кто-то другой. Возможно, куда более жестокий и бессердечный аниран.

 

В зародыше подавив жалость к самому себе, я перешёл к более важным делам. Я посмотрел на свою левую ладонь и не увидел новой метки. Расположение всех меток я знал наизусть, а потому едва не запаниковал, когда не рассмотрел новой. Хоть дар я забрал, активировать его было нечем.

 

— Так, спокойно! — сам себе я отвесил подзатыльник. Затем собрался с духом и мизинчиком коснулся метки у края ладони.

 

Мысль, промелькнувшая долю секунды назад, оказалась верной. Вокруг моего предплечья закружилось оранжевое кольцо. Оно появилось мгновенно и брызнуло энергией вдоль руки до самых кончиков пальцев. Плотно укутало и отдавалось едва слышным гулом.

 

— Так вот что всё это значит, — прошептал я, вращая рукой и рассматривая сплошную энергию без единого стыка. — Энергетическая перчатка от Гуляева… Наруч от Ди Дио… И, в итоге, они стали одним целым. Слились в едином организме.

 

Я крутил рукой, рассматривал сплошную энергию и думал о том, что меня ждёт дальше. Только сейчас я начал приблизительно понимать, что должен сделать. Что собрать и во что превратиться. Из дара двенадцати, цельным дар станет лишь собравшись в одном. Ведь дар этот, эта божественная сущность — и есть единое целое. Получается, та самая перчатка, которой обладает тот, кто живёт в Серекосо и кого называют Карающей Дланью Фласэза, сольётся в единое целое с моим правым наручем. С тем даром, который я забрал у Джона Казинса.

 

— Двенадцать частей, — пробормотал я. — Похоже, я должен собрать доспехи. Божественные энергетические доспехи, в коих буду достоин встретить спустившееся с небес божество… Иначе оно не захочет встречаться с анираном… Я ли это буду, или повезёт кому-то другому.

 

Я ещё пару секунд размышлял, а затем направил руку на печь. Капли крови портили белизну, но меня это совершенно не волновало. Я решил провести тесты прямо здесь и прямо сейчас.

 

Едва я успел сжать пальцы левой руки в кулак, в голове промелькнули слова:

 

— Подумай… Направь… Сожми…

 

Так я и поступил. А затем увидел, как в стену ударил энергетический болт. Или гарпун, как я подумал изначально. Он оставил в стене обожжённый след, а на пол посыпалась крупная крошка. Хоть добротную печь он не пробил, след остался, как от попадания из подствольного гранатомёта.

 

Болт, как и моя энергетическая игла, левитировал. После атаки он завис в воздухе и ждал моих указаний. Тончайшая нить, пульсировавшая энергией, пребывала в лёгком натяжении.

 

Я опять получил подсказку и несколько раз быстро сжал пальцы в кулаке. Практически мгновенно болт вернулся в наруч, а в голове промелькнуло слово, сообщавшее, что он напитался энергией и вновь готов к использованию.

 

— О-бал-деть… Просто обалдеть, — прошептал я. Даже почувствовал, как на лице появляется улыбка. Несмотря на всё, что я натворил, я чувствовал удовлетворение. Некоторую радость от того, что неожиданно смог получить нечто очень важное. Я даже пожурил себя за то, что наркотическим дымом заставил Голос пробиваться сквозь разум. Что закрывался от него. Ведь Голос всего лишь хотел мне помочь. Он направлял меня по верному пути и подсказывал, чтобы я стал сильнее. Он — мой путеводитель. Он — мой помощник. Не кукловод, а союзник.

 

Улыбаясь и раздумывая над тем, что, вероятно, не стоит баловаться перед сном наркотой и дать Голосу возможность контактировать со мной, я вышел на двор. Солнце ослепило, а потому я не сразу заметил Эриамона, который колдовал в карете над бесчувственным малышом. Он сложил мокрую тряпку в несколько слоёв и прикладывал её к детскому лбу.

 

— Аниран, ты в порядке? — обеспокоенный Иберик перегородил путь. Он испуганно разглядывал меня и сочувственно скривился, когда обнаружил весьма заметные изменения.