Слова я не подбирал, но постарался аккуратно и доходчиво объяснить, "что", "как" и "почему". Ведь момент был действительно важный: Терезин, как никогда, был готов внимать мудрости посланника небес.

 

— Человека оценивают не по благородной крови или социальному положению, в по поступкам, — сказал я. — Все, кому приходиться брать в руки меч, делают это осознанно. Одни — грабят и убивают ради ничтожных золотых кругляшков. Другие совершают не менее мерзкое дело — уничтожают несогласных во имя придуманных другими догматов. Но есть ещё те, кто берёт в руки меч, чтобы защищать Родину. С пылающем огнём в сердце и горящими глазами, такие куда крепче сжимают рукоять. Они верят, что борются за правое дело. Ибо так оно и есть… Поверьте, Ваше Высочество, — я опять перешёл на официальный тон. — В вашем мире я уже насмотрелся на всяких головорезов. Слышал о ещё более ужасных. И наша с вами задача… Да, моя, как анирана, и ваша, как носителя королевской крови, — не оставаться в стороне. Мы обязаны быть теми, кто мы есть. Это наша ноша. Мы должны крепко держать в руке меч не потому, что хочется. И не потому, что нравится. А потому, что надо… Да, мы можем сомневаться в своих поступках. Но мы не можем пугаться тяжести принятия решений. Ведь мы — всегда на острие. Мы те, кто поведёт за собой. Мы те, за кем пойдут. И вы, Ваше Высочество, обязаны стать тем, кто не убоится подобной ответственности. Вы возьмёте меч, когда это будет необходимо. Вы не побежите, хоть вам и страшно. Вы встретите любую опасность, потому что должны!

 

Сказал я, в принципе, неплохо. Мне даже самому понравилось. И хоть я не видел глаз сидящего впереди Терезина, плюс он не прокомментировал никак, зато увидел уважительный взгляд Мириам. Она вцепилась в плечи Феилина, неудобно сидела в полуобороте и прожигала меня глазами. Ни тени иронии не было на её лице.

 

Опираясь на эти данные, я пришёл к выводу, что до принца удалось достучаться. Теперь я был уверен, что он вспомнит своё прошлое и настоящее. И, несомненно, задумается о будущем.

 

 

 

***

 

 

 

Мы ехали на полудохлых клячах чуть быстрее скорости черепахи. Феилин молчал всю дорогу и внимательно смотрел по сторонам. Что-то в этом лесу ему не нравилось, как мне показалось. Мы не гнали, но и не устраивали привалов, считая, что у нас есть гандикап максимум в один рассвет.

 

Но едва в густом и тёмном лесу стало ещё темнее от приближающейся ночи, где-то далеко за нашими спинами раздался знакомый протяжный звук рога. Рог трубил о том, что преследователи не забыли о нас и собираются преследовать дальше.

 

Феилин обернулся так резко, что едва не сломал шею. А Мириам чуть не упала.

 

Мы торопливо спешились, сгрудились у последней лошадки и смотрели назад. Дорога погружалась во тьму практически на наших глазах — очень быстро приближался закат.

 

— Надо уходить, — выстрелил Феилин. А затем добавил после того, как я, было, подумал, что уходить надо галопом на клячах. — Уходить в лес.

 

— Теобальт предупреждал… — Иберик растерянно почесал лысую головушку.

 

— Со следующим рассветом завал разберут, — не сомневаясь, отрезал следопыт. — И пустятся в погоню. А если мы не сойдём с дороги, до деревни рискуем не добраться.

 

Взгляды попутчиков обратились на меня. Ведь именно я должен был принять окончательное решение.

 

Я посмотрел на вечернее небо, оглядел окружавшую нас чащу, а затем ещё раз посмотрел назад.

 

— Надеюсь, десятник, вы успели уйти достаточно далеко, — жизни очередных людей, которых я подставил, беспокоили меня. Но сейчас их судьба в их и только их руках. Даже Фласэз Милосердный им не поможет. Мы же должны помочь самим себе. — Веди, Феилин! Ты в каждом лесу чувствуешь себя, как дома. Аниран доверяет тебе. Вперёд.

 

Мы углубились сразу. Следопыт даже не вынюхивал дорогу. Он просто вёл нас за собой до глубокой ночи. При помощи врождённого инстинкта вывел на неизвестную полянку, понюхал носом воздух и осмотрелся.

 

— Огня не зажигать. Сидеть тихо и смотреть по сторонам. Я вернусь и замету следы. Скоро буду.

 

Но обвязал поводья лошадки вокруг деревца и растворился в ночи.

 

— Хотел бы я так уметь, — в очередной раз вздохнул Терезин…

 

 

 

***

 

 

 

Ночка выдалась не из простых. До возвращения следопыта поспать удалось лишь Сималиону. Он, как опытный солдат и умелый рубака, знал, как важно экономить силы. Съел приличный шмат копчёного сала с хлебом и отрубился.

 

Остальные же тряслись. И это не метафора. Иберик стоял на страже, обнимал дерево и утверждал, что всматривается в темноту. Но поскольку ничего не видел, его потуги храбриться выглядели жалко.