На сражение принца с клячей я не стал смотреть. Меня отвлёк взгляд Мириам. Столько неподдельного ужаса в глазах женщины я давно не видел. Она была бледна, а рот так и не смогла закрыть.

 

— Но это точно не храмовники, — быстрый вывод сделал Феилин. — Если бы это были они, сейчас бы выживших добивали мечами.

 

— Те самые "отступники"?

 

— Кто их знает, — пожал он плечами. — Но они действительно отступили. Отступили, узрев анирана во гневе.

 

Тут уже я поморщился: да уж, устроил истерику перед подчинёнными. Или то не я был вовсе. А та хрень, с комфортом устроившаяся внутри… Вырезать бы тебя оттуда падлу…

 

Я втянул ноздрями воздух и постарался успокоиться. Ведь ранения я получал намного более опасные. Мне лёгкое дырявили. Ядом травили. Но я справлялся.

 

Справлюсь и сейчас. Главное — в сотый раз напомню самому себе — перетерпеть.

 

— В сон не клонит? — обеспокоенно поинтересовался Сималион.

 

— С чего бы это? — удивился я.

 

— Крови много… И бедро сильно кровоточит. Надо извлечь стрелу и прижечь. Притом немедленно.

 

— Прямо здесь? — бледная Мириам еле держалась на ногах.

 

— Именно. Огонь уже есть. Разводить не надо. Только клинок раскалить.

 

— Воу-воу, подождите, — я попытался возразить. Я верил в силу своей регенерации. Верил в силу иглы… Вот только, блин, не хотелось тратить её полезность по пустякам. Сколько там времени надо на восстановление невосполнимой энергии? Вдруг пригодится ещё?

 

— Ждать нельзя никак, — решительно заявил Сималион, и взял бразды управления в свои руки. — Мириам… Мириам, — он протянул ей кинжал. — Ветку быстро срежь. Милих зажмёт зубами… Иберик, вон бревно уже обугливается. Кинжал туда воткни и сухостоя подкинь. До красна чтоб… Феилин, начнём с бедра…

 

— Ало, лапотники, — опять попытался возмущаться я. И, скорее всего, возмущался потому, что боль нарастала. То ли кровь действительно быстро вытекала, то ли шок проходил. — Что значит "начнём с бедра"?

 

Сималион поморщился. Но всё же нашёл в себе силы продолжить.

 

— Наконечник вышел из бедра. Но не полностью. Его надо протолкнуть… Извини, милих, но стрелу надо проткнуть глубже и обрезать у наконечника. Затем вытащить и прижечь две раны — входящую и выходящую.

 

Я судорожно сглотнул. Мне почему-то показалось, что это ещё не конец.

 

— С плечом сложнее, — Сималион прикоснулся к окровавленной рубахе. — Наконечник застрял внутри. И его тоже надо протолкнуть. Но более осторожно и… — он помолчал. — Медленнее. А затем, как ты понимаешь, тоже прижечь… Металлом раскалённым.

 

Чувствовал я себя совсем скверно. Но не от боли, а от осознания сложности ран. И на секунду даже мелькнула мыслишка воспользоваться спасительной иглой.

 

Но затем я представил, что будет. Что будет, если стрелы останутся внутри, когда меня настигнет спасительное забытьё. Да, игла ударит туда, куда я прикажу. И, скорее всего, излечит. Но как это будет происходить? Стрелы сами по себе покинут аниранское тело, покуда обладатель этого тела будет счастливо лыбиться от дозы инопланетной анестезии? Выползут, словно черви из влажной земли? Нет, этого не может быть… Кровь, тогда, сама их вытолкнет? Или просто растворит, как кислота? Переварит и дерево и кусок хренового металла?

 

Я встряхнул головой: нет, так не пойдёт. Что-то чересчур уж жуткая картина вырисовывается. Пусть удаляют. Я выдержу. Всё же я аниран, а не кисейная барышня.

 

Сзади раздалось лошадиное ржание. Я повернул голову и увидел круглые глаза Терезина. Тот держал под уздцы лошадку и пялился на меня.

 

Судя по виду, пацан опять поплыл. Он крови боится, что ли? Тогда неудивительно, что всю свою сознательную жизнь провёл, как соплежуй. Не кремень, а тесто, реально. Его бы сейчас на моё место — в обмороке бы уже валялся.

 

Но, в принципе, моё положение может пойти на пользу: аниран — это образец мужественности для него. Абсолютная величина. Аниран не может умереть на его глазах. Не может визжать и корчиться от боли. Он всё стойко перенесёт, а потом ещё раз объяснит испуганному пацану, что значит быть мужчиной. И если это не поможет, тогда не поможет ничего.

 

— Ты знаешь, что делать, Сималион? — я принял решение.

 

— У меня за плечами столько сражений… Я не такое видел. И не такое проделывал.

 

— Тогда действуйте, — дал я добро. — Но не забывайте, что аниран — тоже человек. Не такой, как вы, но боль он чувствует.

 

— Тогда крепись, аниран, — лаконично посоветовал он.

 

Операционный стол в виде грязной земли быстро подготовили. Дрожащими руками Мириам передала деревяшку Сималиону. Тот приказал мне сжать её зубами, а Мириам — уложить мою голову к себе на колени и держать, чтобы не металась. Дама, абсолютно тихая и кроткая именно сейчас, без слов повиновалась.

 

— Металл раскалён, — сообщил Иберик. — Я готов.