Но и тот, и Сималион никогда не были заядлыми наркоманами. А Иберик, к счастью, смог избавиться от пагубной и весьма опасной привычки.

 

Так что несколько секунд я молча лежал на земле и прыгал взглядом с одного на другого.

 

— Давно не осталось ничего, — как бы извиняясь, пожал плечами Феилин. — А в храмовые сады у Чуда Астризии мы не удосужились заглянуть.

 

— Тогда нам остаётся надеяться только на…

 

— Чудо? — успел переспросить я.

 

— На милость Триединого, — договорил Иберик.

 

Но я лишь фыркнул. В милость бессердечного божества, наказавшего этих непонятно каким образом провинившихся людей, я не верил. Я верил в себя, верил в силу регенерации, верил в то, что уже успел испытать на себе. Мне не нужны были никакие чудеса. Я сам по себе чудо.

 

Хоть мною руководили лишь инстинкты и желание жить, я сделал то, что сделал, и по причине того, что не желал терпеть боль. Лежать на твёрдой земле, стонать и терпеть мне совершенно не нравилось. Да, блин, перетерпеть, конечно, можно. Но что-то не хочется. Страдать, страдать и ещё раз страдать — это не по мне. Страдают пусть те, кто не находит в себе сил сопротивляться. А у меня не только есть силы, но и возможности.

 

— Разойдитесь, — тихо попросил я. Сейчас я был способен лишь шептать.

 

А затем активировал спасительную иглу.

 

"Состояние не критическое"

 

"Поражение мягких тканей"

 

"Множественная потеря крови"

 

"Предложение о моментальной инъекции на личное усмотрение симбионта"

 

Даже игла не считала, что мои раны требуют вмешательства. Ишь, ты! Ещё и предоставила мне — какому-то ничтожному симбионту — возможность самому принять решение. Может, уже считает, что я стал взрослым мальчиком и готов относится к такому подарку со всей ответственностью?

 

Впрочем, этот вопрос я задал самому себе. Ведь игла всё равно не умела отвечать.

 

А затем, силой воли побеждая головную боль, приказал игле нанести удар в искорёженное бедро. Похрен, сколько там времени займёт накопление энергии. Главное, я забудусь счастливым сном.

 

"Инъекция произведена"

 

"Использованы блокираторы кровопотери"

 

"Использован анальгетик, синтезированный из окружающей среды"

 

"Использованы репаранты, синтезированные из окружающей среды"

 

"Полное восстановление гарантировано"…

 

 

 

 

 

Часть 5. Глава 27. Спасительная река

 

 

 

 

Сколько я спал, не знаю. Мы напоролись на стаю стрелков-невидимок утром. Путь едва возобновили. А проснулся, когда всё так же было светло. Птички щебетали, кроны шумели… И я почему-то двигался в полулежачем положении.

 

Я открыл глаза и торопливо осмотрелся.

 

Лежанка, наспех сплетённая из коры молодых деревьев и веток, служила мне кроватью. Кровать эту тащила за собой пережившая обстрел лошадка. Тащила кровать и худую подростковую тушу, видимо не желавшую идти пешком.

 

Мириам плелась рядом. Её левая рука держалась за верхнюю часть лежанки, установленную под углом где-то в сорок пять градусов, а пальцы почти касались моей давно не мытой шевелюры.

 

Замыкал шествие Иберик. Феилин и Сималион, видимо, возглавляли процессию, а юркий парень прикрывал тыл. Именно он заметил, что я очнулся.

 

— Стойте! — выкрикнул он, спугнув птиц с ближайших крон. И бросился ко мне. — Милих, скажи что-нибудь!

 

Лошадка замерла, повинуясь команде "тпрууу". А затем вокруг меня сгрудились сразу все. Даже чуть лежанку не обрушили, черти…

 

— Иван, как ты себя чувствуешь? Всё хорошо? — чувства Мириам ярко отображались на её лице. Она очень и очень переживала за меня.

 

— Да, вроде, нормально.

 

Я лежал, хлопал глазами и прислушивался к себе. Боли не чувствовал. Только странный зуд во всём теле. Такой, будто чешется струп на заживающей ране.

 

Я скосил глаза на грудь, увидел там повязку и принялся развязывать.

 

— Осторожнее! — подскочил Сималион.

 

— Чешется жутко, — нажаловался я. — Помогите.

 

Хоть не сразу, но мои попутчики выполнили просьбу. Оберегая анирана, сняли плотные повязки, а затем все вместе присвистнули: на месте входного отверстия оставался заживающий струп. Не свежий такой. Не вчерашний. А, минимум, недельной давности.

 

— Фласэз Милосердный, — прокомментировал Сималион. Затем попросил помочь меня приподнять и осмотрел спину. Даже пальцем прикоснулся где-то у лопатки. — Я опасался, как бы не начало гноиться, — присвистнул он. — Но там даже ожога не осталось. Лишь аккуратное перекрестье. Ещё не до конца зажившее, но уже неопасное.

 

Пальцы правой руки, повинуясь мысленному приказу, метнулись к груди и принялись чесать кожу вокруг раны. И через несколько мгновений я выдохнул облегчённо: