Она усадила меня на кровать, а сама уселась на стульчике в шаге напротив.

 

— Тревин будет испытывать тебя, — без подготовки начала она. — Прости, что не предупредила ранее, но он знает о драксадаре столько же, сколько и я.

 

Я ничего не понял. И, ожидаемо, встряхнул головой.

 

— Мы спорили с ним до хрипоты, когда я пыталась убедить его в твоём существовании. Тогда, когда по доносу в темнице заперли моего… супруга, — Мириам поёжилась при этих словах. — Я пыталась всё объяснить. Говорила, что видела анирана сама. Что разговаривала с ним… Он поверил мне, конечно. Хоть не поверил Фелимиду… Но и то не сразу. Ибо намного раньше этого мы обсуждали то, что прочли в священной книге.

 

— Ты и Фелимид поделились с принцем тем, по какой причине вас изгнали в Равенфир? — переспросил я.

 

— Угу. Мы же росли вместе. Он хотел знать… Он обязан был знать!

 

— Ну и что с того? — развёл руками я.

 

— Я уверена, он ждёт не анирана. Не того, кто готов стать милихом. А того, кто…

 

— …может стать драксадаром?

 

Мириам кивнула головой. Сейчас она была серьёзна, а не весела.

 

— Поэтому я хочу тебя предупредить. Подготовить и предупредить…

 

— Зачем меня готовить? Я такой, какой я есть. С ним я тоже справлюсь. Справился же с его папашей.

 

— Боюсь, ты не представляешь, какая пропасть между "папашей", — Мириам вложила в голос слишком много презрения, как по мне. — И сыном.

 

— Ты когда короля в последний раз видела? — усмехнулся я. — Он давно не такой бестолковый, прости, жирдяй, каким был раньше.

 

— Охотно верю, — поспешила согласиться она. — Скажу даже больше: я хочу в это верить! Хочу, чтобы всё то, что ты мне рассказывал, оказалось правдой. Хочу верить, что король вновь стал королём, а не подставкой для ног моего отца… Но речь не о нём, Иван. Речь о Тревине.

 

— Я слушаю тебя, — я предложил Мириам продолжать.

 

— Это очень опасный, очень умный и очень недоверчивый человек. Ему нельзя врать, его нельзя водить за нос, с ним нельзя играться. Он видит насквозь каждого, с кем достаточно долго ведёт беседу. Он слушает тембр голоса, смотрит в глаза и задаёт каверзные вопросы. Он мастер расставлять ловушки… И, как ты мог ранее понять, скор на расправу.

 

— Я тебя ему привезу. Разве что за это он захочет со мной расправиться.

 

Мириам улыбнулась. Секунду назад ещё была полна серьёзности, но моя шутейка пришлась ей по душе.

 

— Да не перебивай! Послушай, — он шлёпнула меня по руке. — Ты думаешь, почему именно Тревина король послал править ничтожным Равенфиром? Туда только ссыльных и отправляют. Как нас с… супругом… Почему не доверил управление густонаселённым Плавином или, возможно, Винлимаром? Да потому что опасается, что Тревин посеет смуту. Возгордится своими способностями управителя и захочет смести ленивого короля. Ведь — я ещё раз тебе напомню — Тревин очень умён. Он обучался у магистров, а затем прошёл полную службу в Сторожевом Лагере. Он обладает знаниями полководца и учёного мужа. И не верит на слово никому. Верит только поступкам. Поэтому его доверие тебе придётся заслужить. А поскольку он знает о драксадаре то, что знаю я…

 

— Наконец-то мы подошли к сути, — снисходительно усмехнулся я. Тоже мне: нагнала страху перед каким-то принцем. Я с её папашей сидел нос к носу и не сбежал. А она мне тут пугалки устраивает. — И чём смысл сей басни?

 

— Басни? Говори понятным языком, — она нахмурилась и опять шлёпнула меня по руке. — Он не верит в милиха, вот что я пытаюсь тебе сказать. В его глазах, как и в глазах самых главных святых отцов, нет спасителя. Есть лишь драксадар. Гордый и спесивый аниран, который погубит не только своих соратников, но и тех, кто спустился с небес вместе с ним.

 

— Вот! А теперь давай поподробнее.

 

— Тревин никогда не был особо религиозен. Но всегда был любознателен. К книгам, как я помню, испытывал особую любовь. А книги — это кладезь знаний. Они помогли ему отточить ум до остроты кинжала. А сомнительная любовь отца научила не доверять никому… Он мой друг. Мой старый-старый друг. Но даже я не могу предположить, как он встретит тебя.

 

— На месте разберёмся. Что по драксадару? Просветишь меня, наконец?

 

Мириам поёрзала на стуле. Смотрела на меня и, видимо, проговаривала про себя те слова, которые готовилась обрушить на мои уши.