Зная Дейдру, вполне могу предположить, что так она и скажет. Но, ясен хрен, ничего подобного я делать не стану. Буду чувствовать себя, как кусок говна, изменивший любимой. Буду бороться с совестью и стараться всё забыть. И ради чего, спрашивается?

 

— Мириам, ты — привлекательная женщина, — я постарался говорить спокойно.

 

— Когда-то может быть и была, — она улыбнулась, присела на корточки и положила ладони на мои колени. — Тебе нет необходимости подбирать слова. Говори, как есть.

 

— Я знаю, что ничего не получится. Я пробовал с многими. Но лишь с одной получилось…

 

— Тем более надо пробовать дальше. Нельзя, чтобы семя способного анирана, не получило возможности насытить мир… Поверь, я знаю не хуже тебя, что не в этом твоя задача. Я — одна из немногих, кто прочёл священную книгу. Семя анирана не спасёт мир. Спасут его поступки. Поэтому не надо бояться, не надо задумываться о последствиях. Все последствия мы сможем разрешить.

 

— А Фелимид? Что скажет он?

 

— Надеюсь, когда мы все будем точно знать, он скажет: "Я прощаю тебя, супруга моя. Ты всё же смогла подарить мне радость. Как и должна была когда-то", — невесело вздохнула Мириам. — Я надеюсь, что в нём ещё достаточно любви, чтобы простить… А если нет… Что ж, пусть не прощает. Я смирюсь с этим, и буду жить ради другого — ради ребёнка.

 

— Мириам, гарантий нет никаких.

 

— Я знаю, — её руки проделали медленный путь по моим коленям, затем прошлись по груди и погладили бородатую мордень. — Тогда чего нам бояться? Наш секрет останется только нашим, если ты окажешься прав. Мы будем хранить его и никогда не заговорим о нём больше… Ты только должен сделать шаг навстречу. Без твоего согласия я не посмею двигаться дальше.

 

Тонкими пальцами она умело расстегнула мою рубаху. Прошлась по груди и задержалась, поглаживая рубец, оставшийся от стрелы. Затем склонилась и поцеловала его.

 

Я всё ещё чувствовал себя не в своей тарелке, но старался рассуждать трезво. Долбаная "высшая необходимость" стучала кулаком по темечку, напоминая, для чего я прибыл в этот мир. Совесть крутила пальцем у виска, подсказывая, что я могу потерять, если всё же Мириам окажется не бесплодной, как почти все местные женщины. А профессор Гуляев грозно хмурился, стучал туфлёй по трибуне и раз за разом повторял: "Делай, что должен! И не сомневайся в своих поступках!".

 

Но все эти советчики, беснующиеся в моей голове, не могли принять решение за меня. С какими бы внутренними демонами я не боролся, решать мне. И только мне.

 

Мозолистой ладонью я погладил Мириам по голове. Провёл пальцами по лицу, когда она доверчиво на меня смотрела.

 

Она была полностью в моей власти. Я мог делать с ней всё, что бы захотел. И она бы сделала всё, что я захотел… Но если двигаться, то двигаться вместе. Двигаться навстречу друг другу. Не она сделает всё сама, как обещала, а мы сделаем вместе. И вместе будем нести ответственность.

 

Без лишних слов я склонился и поцеловал её в губы. Она ответила мне взаимностью, помогла быстро избавиться от рубахи и оседлала. Затем опустила руку ниже и принялась умело массировать, попутно осыпая лицо и плечи поцелуями.

 

Желание всё же пробудилось. Я был всё тем же анираном, который мог есть, если его кормят, но мог и сидеть на диете, вообще не заморачиваясь тем, что совсем не желудок остаётся голодным.

 

Мириам быстро почувствовала, что её усердия не напрасны. Она отстранилась на какое-то мгновение, улыбнулась и прошептала:

 

— Спасибо.

 

А затем стянула с меня штаны.

 

 

 

***

 

 

 

Это был странный вечер. И не менее странная ночь. Не потому, что мне совершенно не понравилось. А наоборот: мне понравилось.

 

В неумелости возбуждать мужчину, Мириам никак нельзя было обвинить. Она действительно разбиралась в этом вопросе. Чувствовался опыт… Уж я-то, перепробовавший и настоящих секс-бомб, и скованных, неумелых девственниц, понимал разницу. Она сразу находила важные места и помогала и так твёрдому предмету стать ещё твёрже. Сама возбуждала себя, не стеснялась просить меня посодействовать и вполне натурально охала.

 

И мне понравилось. Реально понравилось. Понравилось настолько, что я не позволил ей всё делать самой, как она обещала. Я подключился практически сразу и показал, что тоже кое-что умею. В полутьме каморки, освещённой лишь крохотной лучиной, я отчётливо видел алые женские щёки. Чувствовал, как женщина извивается подо мной, слышал, как искренне стонет.