— Почти приехали, малыш, — я подмигнул ему, а затем добавил еле слышно. — Вскоре у тебя начнётся новая жизнь.

 

— Что?

 

— Ничего, — я усмехнулся. — Скоро тебя будет ждать новая кровать и много пирожных.

 

Эриамон погладил мальчика по голове.

 

— А я тебе покажу снейла. У него хвост разноцветный.

 

— Кого? — Фабрицио даже перестал лизать леденец, услышав новое слово.

 

— Так, святой отец, — я повёл глазами на сундучок под скамейкой, где он прятал настойку. — Не пора ли молодцу отдохнуть? Тогда мы сможем спокойно поговорить.

 

Эстарх кивнул, достал сосуд и деревянную ложку.

 

— Фаб-ри-цио, — с трудом произнёс он сложное для него имя. — Хочешь ещё сладкий сахарный сироп?

 

 

 

***

 

 

 

Малыш заснул на его руках. Он никак не хотел успокаиваться даже после испития совсем не сахарного сиропа. Хоть и сладкого. Бурная детская энергия требовала выхода и сопротивлялась желанию стариков спокойно пообщаться. Поэтому эстарх Эриамон прибегнул к проверенному средству — он рассказал сказку. Уверенным голосом, которым обязан величать служитель церкви, чтобы паства слушала его, он рассказал интересную историю, как великий герой при помощи огненного меча одолел дракона. Мне показалось, что история эта имела несколько смыслов. И даже показалась знакомой. Оказывается, сказки в этом мире тоже строятся на упоминании драконов. Хотя в тот самой Книге ни разу не упоминалось про динозавров, которые в нашем мире считались сказочными прародителями драконов. Да и огненный меч тоже выглядел знакомо. Но в этом мире им обладал совсем не сказочный герой, а чудовищный мерзавец, как мне говорили. И, уверен, если с небес спустится тот самый дракон, обладатель меча будет искать место где спрятаться, а не вступится за этот мир, предложив дракону честный поединок один на один.

 

— Заснул, — прошептал Эриамон, осторожно укладывая малыша на подушки.

 

Я проследил за его действиями и ощутил лёгкий укол ревности. Во времена своей футбольной карьеры я больше времени уделял себе и собственным желаниям, а не растущему сыну. Что тут сказать? Я был молод и жаден до развлечений… Да, иногда приходилось играть роль отца. Я кое-чему научился, конечно. Но я совсем не был специалистом по воспитанию детей. Не обладал особыми навыками. И вряд ли бы смог так быстро найти общий язык с, по сути, чужим ребёнком. Слушать мои сказки и засыпать у меня на руках Фабрицио вряд ли бы стал, даже если бы действительно считал лучшим другом своего отца.

 

— Эстарх, — я попытался взять эмоции под контроль. Отец из меня хреновый получился, конечно. Но это последнее, о чём я сейчас должен переживать. — Давай теперь серьёзно. Все прекрасно знают, кого мы везём. Но солдаты будут держать язык за зубами. А вот что будет в столице, я не знаю. Иберик отправил сирея, а я объяснил всё в письме. И надеюсь, что к нашему прибытию всё будет готово. Но что скажешь ты? Отправишься ли ты со мной в путь, когда мы решим эту маленькую проблему? Или останешься при нём? — я покосил глазами на спящего малыша.

 

— Отправлюсь с тобой, аниран, — Эриамон раздумывал не больше трёх секунд. — Там во мне не будет нужды. Ты всё правильно продумал. Фаб-ри-цио будет лучше в Обертоне без нас. О нём позаботятся те, кто знает, как это делать.

 

Я утвердительно кивнул головой: именно на это я и рассчитывал, когда решал на кого возложить ответственность за травмированную детскую судьбу.

 

— Здесь ты прав. Но… но что скажет церковь? Что скажет, если про него узнает? Первый ребёнок со времён появления карающего огня. Не захочет ли она получить его? Как символ, как знамя.

 

— Не знаю, аниран. Прости, но не знаю, — развёл руками Эриамон. — Сомневаться не приходится — Его Святейшество, несомненно, быстро обо всём узнает. И он захочет использовать дитя в собственных целях. Я уверен, он постарается заполучить его. Как минимум — получить над ним опекунство.

 

— Власти у него достаточно. Но сможет ли он это сделать?

 

— Слава Триединому, пока он в Мармассе, — эстарх Эриамон осенил себя священным знаком. — Но он обязательно узнает, аниран. С эти мы ничего не сможем поделать… Но руки его не столь длинны, чтобы дотянуться оттуда. Ему придётся вернуться в столицу и уже здесь решать, как поступить.

 

— И как он поступит? Мне нужно двигаться в Валензон, — проворчал я. — Я не могу оставаться в столице и ждать его возвращения, чтобы, если надо, защитить малыша.

 

— Я не знаю, как он поступит…

 

— Святой отец, — я заскрипел зубами. — Ответь честно и откровенно — он несёт угрозу ребёнку? Сможет ли вырвать из тех рук, в которые я собираюсь его передать?