— Скрытность — половина успеха на охоте, — Феилин понял слова Дейдры своеобразно. Но смысл в его словах, несомненно, присутствовал.

 

— Женщина анирана права, — Тангвину было немного неловко оттого, что по статусу он занимал высшую ступеньку, а в этом кругу вынужден был ждать момента, когда ему позволят высказаться. — Власть святых отцов у Чуда Астризии непререкаема. Плавин… Винлимар… Наместники этих городов с Его Величеством разговаривают, не страшась. Они знают, что за их спиной стоит кто-то не менее могущественный. Если милих поведёт войско, уверен, никто из наместников не откроет милиху врата в город. Скорее его встретят кипящим маслом. Поэтому милиху надо отправляться тайно. Как паломник. Весна близко. А за ней последует тёплое лето. Самое время паломникам со всей Астризии стягиваться к Храму и вымаливать прощение. Пусть милих станет одним из них. Пусть вместе со всеми совершит восхождение, оставит дары на ступенях и вознесёт молитву. Осмотрится, найдёт брата, вырвет из лап священнослужителей и вернёт отцу.

 

Тангвин глаголил истину. Примерно к такому решению я и склонялся. Про паломничество я уже знал немало. И знал, что оно совершается цветущей весной и тёплым летом, а не пасмурной осенью и холодной зимой. Затеряться в толпе и посмотреть на всё своими глазами было бы очень неплохим решением. Вместе со свежим мясом взойти по спиральным дорогам к Храму, возможно увидеть Эвенета, найти пацана и увести его. Ведь реально глупо ехать на восток, крича во все стороны: "Прочь с дороги! Аниран едет!". Нужно действовать инкогнито.

 

— Путь будет долог? — я посмотрел на Тангвина.

 

— Долог. Если милих выйдет одвуконь, как только подсохнут дороги, лишь через шесть-семь декад он доберётся до Плавина — города на озере Холетер. Самого большого озера на просторах Астризии. Там как раз лесосплав начнётся… Паломники будут стягиваться… В общем, движение на озере станет оживлённым. Через всё озеро, а потом по реке милих прибудет в Винлимар — столицу восточных краёв. И оттуда есть лишь один путь — к Чуду Астризии. Тракт проложен не хуже, чем от Равенфира к Обертону. Невозможно заблудиться… В общем, к началу лета милих должен прибыть. И у него будет целое лето на то, чтобы осмотреться и всё изучить.

 

— А как потом обратно? — поморщился я.

 

— Так же, как и туда.

 

— М-да… Не уверен, получится ли. С пацаном-то на плечах.

 

— Тебе ещё придётся побороть его волю, милих, — напомнил Эриамон. — Принц Терезин не оставит своего духовного наставника по своей воле. Только если его волю сломит воля более сильная. Просто так он за тобой не пойдёт. Ты должен будешь доказать, что достоин стать поводырём. Показать своё право повелевать его волей.

 

Я опять поморщился. Вроде бы, Терезину, по местному летоисчислению, уже двадцать три года стукнуло. Немного моложе Дейдры, получается. А говорят о нём, как о тупоголовой кукле, которая повторяет мантры, вдолбленные в голову другими. Сказал бы я, что у всех пацанов в этом возрасте ветер в голове. Да это не так. Я в этом возрасте — где-то в шестнадцать-семнадцать лет по земному летоисчислению — на юниорском чемпионате перстни брал. Одной из центральных фигур на поле был. А тут, блин, из парня сделали бестолкового религиозного фанатика, которого не только ещё обнаружить надо, но и уговаривать придётся. Да и в мешок такого не засунешь, чтоб не рыпался. Придётся выводить на своих ногах, а не в мешке.

 

Размышляя, я опять обратил внимание на Дейдру. Её лицо потемнело. Печать грусти отчётливо отображалась на лице. Она машинально укачивала ребёнка, смотрела куда-то в пол и мрачнела на глазах.

 

Её красноречивое лицо рассказало мне о многом. Я никогда не был особо хорошим физиогномистом, но не понять, что сейчас творится у неё на душе, было невозможно. Она опять боялась за меня. Опять боялась за себя. Опять боялась того, что мне придётся уйти без стопроцентных шансов вернуться. Она опять боялась остаться одной, жить в страхе и ждать. Но в тоже время понимала, что выбора у неё нет, ведь пути анирана неисповедимы.

 

Я отвёл взгляд, потому что не мог смотреть на Дейдру в данный момент. Желание отказаться, наплевать на всё и остаться с любимой женщиной охватило меня целиком. И хоть я знал, что это лишь временная слабость, сопротивляться временной слабости было очень тяжело. Ведь я тоже человек. И человеческие чувства мне тоже присущи.

 

— В общем, вы все одобряете…

 

— Не все, — впервые подала голос Мелея. Эта проницательная бабулька заметила изменившееся лицо Дейдры одновременно со мной. И тоже сделала верные выводы. — Нече там делать. Тут делов полон рот. Сын твой, вон, подрастает. Куда ты от него?