Главный храм церкви, построенный на тоннах костей и океанах крови, я оценил. Едва солнце выбралось из-за горизонта, перед глазами показалось во истину фантастическое зрелище.

 

Далеко-далеко по правую руку от главного тракта возвышалась длинная горная гряда. Горы выстраивались словно лестница к небу — от самой низкой до самой высокой, пик которой пропадал за облаками. Там, возле этих гор, даже с такого расстояния можно было рассмотреть очередной человеческий муравейник. Движение, строительство чудовищного масштаба, гигантские глыбы, на наших глазах падающие вниз. Там, как сообщил Сималион, находились золотоносные шахты, о которых я так много слышал и на которые опиралось благополучие церкви.

 

Но куда больше меня впечатлило то, что находилось прямо перед глазами.

 

Правильной пирамидальной формы холм возвышался над длинной плоской равниной. Цветущая равнина, сплошь покрытая зелёной травой, походила на муравейник не меньше, чем далёкие шахты. Но куда более фантастичнее обстояли дела на самом холме. Его будто обтесали миллионы рабочих рук. Проложили дорогу, спирально опоясывающую холм. Эта дорога извивалась от подножия холма до самой вершины. И там, на этой вершине, возвышалось просто невероятное сооружение — самый настоящий храм. Выстроенный то ли из мрамора, то ли из камня, покрытого известью, он начинался с площадки размером с футбольное поле, которая упиралась в длинные ряды ступеней. Затем шли толстенные колонны, вероятно с трудом справлявшиеся с весом, который на них обрушивался. Ибо финальной чертой этого сооружения являлся сложенный из камня знакомый символ. Бесполый символ человека, протягивавшего умоляющие руки к небесам. И руки эти протягивались так высоко, что, возможно, доставали до небес.

 

Ничего подобного я никогда не видел. Куда там Эйфелевой башне и пирамидам в Гизе, которые я видел своими глазами. Куда там колоссу Родосскому, часть времени на изучение подлинности которого я потратил в юные годы. Ничего не могло сравниться с этим монструозным памятником самолюбования местной церкви.

 

— Даже боюсь представить, сколько жизней Эоанит и Эвенет положили ради удовлетворения собственного величия, — пробормотал я себе под нос.

 

Но меня никто не слушал. Ни Сималион, ни Иберик, ни, тем более, Феилин, здесь никогда не были. Они изучали фантастическое зрелище выпученными глазами. На них главная достопримечательность Астризии произвела впечатление ещё более сильное, чем на меня.

 

Поэтому, когда мы шли по тракту, а холм и храм на его вершине увеличивались на глазах, восхищённо присвистывали не только они. Но и подавляющее большинство паломников. Те как будто забыли об усталости. Как будто забыли о голоде и смертях, свидетелями которых они стали. Наконец-то они достигли пункта назначения. И теперь, с улыбками на устах, мечтали лишь одном — о прощении.

 

Равнина перед храмом и самый нижний ярус кишели людьми. Я бы не сказал, что появление "Чуда Астризии" и золотоносных шахт в отдалении способствовало зарождению нового города. Скорее это был временный лагерь. Огромный, густонаселённый временный лагерь. Жизнь в нём кипела и бурлила. Что, в принципе, неудивительно: на содержание храма и шахт требовались десятки тысяч рабочих рук. И теперь к этим рукам было готово добавиться новое пополнение.

 

Моё слегка восторженное настроение улетучилось, когда мы подходили ближе. По правую руку горы стали более различимы и я без всяких подзорных труб рассмотрел сотни прорытых ходов. Сотни штолен, возле которых ежеминутно что-то происходило: то руду выгружали, то вагонетка прибывала, то грязные и уставшие работники выходили вдохнуть свежего воздуха.

 

Поэтому я переключился на серьёзный лад. Изучал окружающее пространство и раздумывал, с чего начать.

 

Но поразмышлять мне не дали.

 

Уже не такая длинная колонна втянулась во временный лагерь. И здесь, в отличие от жителей Винлимара, паломникам были рады. Их окружали вниманием, усаживали и предлагали выпить воды. А вездесущие святые отцы сообщали, что восхождение ждёт новоприбывших завтра. Сегодня у них будет целый день для отдыха и поиска места на ночлег. Ну, и, словно вишенку на торт, добавляли, что здесь забота о паломниках ложится целиком на плечи святой церкви. Здесь их будут поить и кормить. И даже работу предложат тем, кто чувствует силу в руках.

 

Так что пока уставшие люди галдели и радовались, мы подыскали себе удалённое местечко, разогнали жуликоватого вида попрошаек, сразу присмотревших добротно одетых примо, и стали держать совет.

 

— Так, давайте определяться, — тихо заговорил я, ибо на нас продолжали пялиться. Четвёрка крепких и выносливых мужей при оружии, несомненно, привлекла внимание многих. — Сималион, ты единственный, кто знает, как выглядит принц. Возможно, он изменился за несколько зим, но вряд ли существенно. Есть у него какие-либо важные отличия? Черты лица, например?