— Нисколько не сомневаюсь, что тебя сломать никому не под силу, железная ты леди, — улыбнулся я. — Я понял тебя и услышал. Теперь услышь меня: сиди тихо и не лезь на рожон. Утром я пришлю Иберика — сына Каталама. Ты должна помнить его. Лысый такой. Он принесёт еды и займётся тем, что будет за тобой присматривать. А ты отъедайся и никому не дерзи. Не заставляй Иберика резать понапрасну храмовников. Пока ты будешь наедать пузо, — Мириам фыркнула, но я заметил, что она радостно улыбнулась между делом. — Феилин — наш четвёртый компаньон — изучит дорогу на север. А мы с Сималионом разберёмся, как выкрасть сына короля. И с ним, мне кажется, будет не так просто, как с тобой. Так что сиди в клетке, как готовая покаяться вероотступница, а не как та бунтарка, кто ты есть на самом деле.

 

— А ты, оказывается, успел меня хорошо узнать, — Мириам вновь тихо рассмеялась.

 

— Потому и хочу спасти. Этот мир испытывает недостаток в ясных умах. Ты — один из них. И я не позволю кому-либо лишить это мир… короткостриженого ясного ума.

 

Я пытался пошутить, но к моим словам она отнеслась абсолютно серьёзно. При свете нескольких лун я отчётливо различил очередные быстрые слёзы.

 

Мириам просунула руку сквозь прутья, нащупала мою ладонь и сжала:

 

— Спасибо. Спасибо, что хочешь меня спасти. Ты — лучший мужчина, которого я когда-либо встречала.

 

Прозвучало довольно-таки откровенно. Я даже смутился немного. Было что-то в её тоне, что отличало от других слов, ею произнесённых. И глаза смотрели по-другому.

 

— Я отвезу тебя в Обертон, — я крепко сжал её руку в ответ. — Жди… И больше не падай в обморок, как когда-то.

 

— Хорошо, не буду, — она улыбнулась. А когда я бегло осмотрелся и уже хотел удалиться, вновь крепко вцепилась в мою руку. — Подожди… Скажи… — Мириам протиснула лицо между прутьями и уставилась на меня своими магнетическими глазами. — А твоя женщина… Она какая?

 

— Какая?

 

— Она… красивая? Ты подарил ей то, что уже столько зим ни один мужчина не может подарить ни одной женщине. Она… счастливая?

 

— Счастливая? — я сначала не понял всей глубины вопроса. Но, ещё раз посмотрев на ожидавшее ответа лицо, обо всём догадался. — Да, счастливая, — подтвердил я. — Да, красивая… И да, она — моя женщина.

 

Хватка ослабла. Мириам стушевалась и принялась мельтешить, будто искала место, где можно спрятаться в открытой клетке два на два метра.

 

Я отпустил её руку и не стал ничего добавлять. Все слова были сказаны. Дальше дело за поступками.

 

 

 

 

 

Часть 5. Глава 18. Проработка плана

 

 

 

 

Ночью мы с друзьями вновь собрались в местном хлеву. Несмотря на то, что мы шастали ночью по лагерю и попались на глаза чересчур любопытным храмовникам, откупились довольно легко — даже золото не пришлось задействовать, хватило серебра. А затем мы грызли те самые сухари из запасов, ели остывшую кашу и прорабатывали план действий.

 

Феилин принял мою идею и был готов с утра отправиться в пеший путь по северной дороге. Он обещал не попадаться на глаза и всё изучить. Я дал ему три рассвета на всё про всё.

 

Иберику роль надсмотрщика не за тем объектом, за которым он клялся присматривать, не особо понравилась. Но иного варианта не существовало — Мириам лишь его знала в лицо. А он знал её.

 

Сималион же знал в лицо другого персонажа. И вместе со мной с самого утра отправился в очередное восхождение с новой партией едва прибывшего мяса.

 

В этот раз мы были куда аккуратнее. Не высовывались, прислушивались к разговорам и держали взгляды долу, как положено смиренным паломникам. А когда очередное долгое восхождение завершилось, стали в очередь последними.

 

В таком подходе присутствовал важный смысл: мы наблюдали за пацаном, а не за представлением.

 

Терезин опять прислуживал. Всё так же стоял босыми ногами на каменном полу, всё так же смотрел пустым взглядом под ноги, всё так же был абсолютно безразличен к происходящему. Но делал всё, что ему приказывали святые отцы: то масло в лампы подливал, то мантии поддерживал, то вместе с коллегами уносил в храм подносы, когда они заполнялись пожертвованиями. То есть был безлик и незаметен, как все ему подобные.

 

Что, в определённом смысле, играло нам на руку: вряд ли кто уделит особое внимание его отсутствию. Если мыслить через надежду, что тут далеко не каждый знает, что это — сынок самого короля, вряд ли надзор будет столь суров, что его хватятся сию же минуту. С Сималионом мы надеялись, что у нас будет достаточно времени на отход. Оставалось решить самый сложный пункт плана — уговорить пацана бежать.

 

— Мне надо с ним встретиться, — шептал я в ухо Сималиону. — Поговорить один на один. Если он настолько набожен, как о нём говорили, у меня есть шанс. Нужна лишь приватность.