Лёгкое заикание являлось лучшим подтверждением, что Терезину, наконец-то, всё кристально ясно. Теперь я был уверен, что до завтрашнего вечера он и рта не раскроет. Хотя, по-моему, на это мало кто обратит внимание. Эти безликие служки всё равно молчат круглыми сутками.

 

— А теперь ступай обратно, голос мой, — я собственноручно поставил его на ноги. И убедился, что они не дрожат. — Отныне твоя жизнь изменится. Теперь ты готов идти по пути спасения. Ты станешь тем, кто первым сообщит об этом миру.

 

На негнущихся ногах Терезин отправился в сторону лагеря. Он даже забыл о цели посещения отхожего рва. Хорошо хоть хватило смелости удержать сфинктер под контролем. Иначе торжественность момента была бы навсегда испорчена.

 

Сималион хохотал. Впечатлительный пацан удалялся, а его бывший учитель хихикал, сидя на траве.

 

— Считаешь, что я перегнул палку? — усмехнулся я.

 

— Совсем нет. Считаю, что так и надо было. Теперь это теля декаду рта не раскроет. Можно не опасаться, что разболтает.

 

— Согласен с мастером, — кивнул головой подошедший Иберик. — Не королевское тесто, не королевское… Как он и говорил.

 

— Но дело в том, что это надо изменить, — вздохнул я. А затем добавил непонятную инопланетную фразу. — Переформатировать пацана… Это не годится, — я кивнул в сторону удалявшейся спине. — Это не принц. Не юноша. И, уж конечно, не будущий мужчина. В королевской крови должна присутствовать сила. Ибо перемены Астризии будут зиждиться именно на силе королевской крови. И на принятых решениях её носителями. А такой носитель ничем не поможет моим планам. Тангвин — отличный парень. Мне по душе. А это… Нет, это совершенно не годится. Из этого теля я должен вылепить бойца.

 

— Мы поможем, милих, поможем, — в глазах Сималиона я видел неподдельное уважение. Он смотрел на меня так, как когда-то смотрели парни из футбольной команды — как на своего капитана.

 

— Спасибо, — поблагодарил я. — А теперь давайте тихо отсюда уберёмся. Завтра ответственный день, и нам надо тщательно подготовиться.

 

 

 

 

 

Часть 5. Глава 20. Хозяин востока

 

 

 

 

Утром нас всех разбудил громкий звук горна. Мы опять долго не могли улечься, то отбиваясь от насекомых, то прогоняя нищих прилипал, норовящих выпросить у щедрых примо монетку.

 

Так что когда горн разбудил всех обитателей временного лагеря, выглядели мы как четвёрка алкашей, сильно перегулявших ночью.

 

— Феилин, сваргань спасительный отвар, — первым делом следопыт полез раздувать угли и кивнул головой на мою просьбу. — А что это там такое? — внимание я переключил на винлимарский тракт, который тянулся метрах в двухстах от нашего пристанища. — Что происходит?

 

Громкие призывные звуки не прекращались, пробуждая всех и каждого в лагере. Паломники продирали зенки, испуганно оглядывались и, похватав свои пожитки, решительно направлялись к тракту. Буквально за несколько секунд образовался человеческий поток. А когда первые ряды достигли тракта и увидели нечто значимое, радостные вскрики подхлестнули тех, кто задержался. Поэтому паломнический поток вскоре превратился в лавину.

 

— Приближается очередная колонна, — зоркий Феилин рукой прикрыл глаза от уже набиравшего силу солнца и рассмотрел какое-то движение.

 

— Новые паломники?

 

— Вряд ли, — нахмурился Сималион. — С чего бы одним так спешить встречать других?… Смотри! Смотри, милих! Вдоль тракта стелются! На колени падают!

 

Эту картину уже рассмотрел и я. Толпы паломников сгибали спины. Практически одновременно. Словно домино. Они бились лбами оземь и что-то неразборчиво бормотали.

 

— Идём посмотрим, — Сималион отчего-то хмурился. — Прибыл кто-то.

 

Оставив Феилина за кашевара, втроём мы торопливо направились к тракту. Ещё издали действительно увидели приближающуюся колонну. Ряды конных храмовников с красным знаком на груди. Несколько повозок и телег позади. А впереди двигалась просторная дорогая карета. Не хуже, думаю, чем та, на которой Его Величество выезжал в город. Хоть особой вычурностью карета не блистала, всё же один элемент я отметил: на крыше кареты блестела в лучах солнца знакомая фигура-символ. Точно такая, которую я видел на обруче Эоанита. Точно такая, которая возвышалась на крыше Чуда Астризии, чуть ли не цепляясь руками за облака. Только эта фигура блестела жёлтым цветом.

 

— Из золота, что ли? — пробормотал я.

 

Карета приближалась, а мы торопились подобраться поближе и без всякого почтения переступали через склонившиеся спины. И добрались бы до первых рядов, если бы не злющий священник, заметивший нас.

 

— На колени! На колени, нечестивцы! — натурально прошипел он, ведь из всех паломников лишь мы оставались на ногах. — Прикажу высечь!