В кромешной тьме мы выстроились цепочкой. Ни о каких факелах, ни о каких фонарях не могло быть и речи. Мы просто доверились умению Феилина всегда находить дорогу. Каждый положил руку на плечо идущего впереди и просто переставлял ноги.

 

 

 

***

 

 

 

Наверное, это был самый сложный путь в моей жизни. Хоть довольно скоро из-за туч показались луны и слегка нарушали нашу невидимость, идти было крайне сложно. Чуть ли не каждую минуту кто-то оступался, кто-то падал. Жужжали назойливые насекомые, более чем откровенно намекая, что мы приближаемся к территории, где присутствует влага. И хоть никто не жаловался, а Мириам была настолько счастлива, что даже подбадривала всех, к моменту, когда небо вновь начало сереть, предвещая рассвет, мы валились от усталости. Терезин вообще, наверное, держался только с помощью веры.

 

Но отдыхать было никак нельзя. Впереди ждал путь ещё более сложный.

 

Как и предсказывал Феилин, к рассвету мы подошли к густому кустарнику, за которым начинались те самые топи, где он едва не утонул. Но поскольку он утверждал, что нащупал тропинку, мы безоговорочно ему поверили и без страха двинулись следом.

 

Восход застал нас на привале. Всё же идти по зарослям было куда сложнее, чем по молодой траве. Мы ещё не углубились в болота, но силы после короткой бессонной ночи подходили к концу.

 

За время пути Терезин не задал ни одного вопроса. Ни разу рта не раскрыл. Никак не реагировал, даже когда Мириам пыталась играть в моего первого тренера по футболу, хлопала в ладоши и всех подбадривала.

 

Но я понимал, что надолго его не хватит. Ни в физическом плане, ни в психологическом.

 

— Фух, как здесь парко, — выдохнул Сималион. — Не самое приятно местечко.

 

— Дальше будет сложнее, — Феилин поморщился. — Ломаем ветки, берём в руки длинные палки. Ступаем только по моим следам… Воду советовал бы экономить.

 

Это относилось к Мириам. Ночной запал угас. Она выглядела уставшей и хлебала из моей фляги.

 

— Простите, — неловко замялась она. — Тяжело мне…

 

— У-У-У-У-У-У! — смело могу сказать: словосочетание "как гром среди ясного неба" очень подходило моменту, когда на все окрестности заорал знакомый горн. Солнце едва-едва оторвалось от горизонта, давая достаточно тепла и света, а горн уже трубил. И сомневаться в том, по ком он трубил, было невозможно.

 

— Вперёд! — первым оклемался я. Пока мои компаньоны ошарашенно смотрели на храм, хорошо различимый на вершине, я уже принимал решения. — Только вперёд. Прямо сейчас. Давай, Феилин.

 

Привал вышел менее продолжительным, чем мы рассчитывали. Но причина была существенной. Мне даже пришлось в спину подтолкнуть Терезина, обеспокоенно смотревшего назад. Он ногами будто к земле прирос.

 

Через пару часов, по моим прикидкам, горн всё не замолкал. Он трубил с определённым интервалом, но трубил регулярно.

 

Мы двигались под аккомпанемент его раздражающего крика. Терезин волновался всё сильнее, Мириам клонилась к земле всё ниже, Феилин выбирал дорогу всё дольше. И хоть я доверял парню, был уверен, что мы не заблудились, а он тщательно планирует каждый шаг, двигались слишком медленно. К вечеру, как я ранее предполагал, мы ни за что не выберемся из болот.

 

— Всё, я больше не могу.

 

Мириам сдалась первой. Чёртов горн раздирал башку на части, а тут ещё она сдалась раньше всех. Была причина для появления раздражительности.

 

Но от аниранских грубостей её спас Феилин.

 

— Можем отдыхать. Вернее, это необходимо. Дальше до следующего отдыха идти через топи. Неосторожное движение — и по уши в грязи. Если не хуже… Опять же: идём за мной шаг в шаг.

 

— Можно отдыхать? — переспросил я и обеспокоенно оглянулся. Погоня есть уже? И далеко ли она?

 

— Здесь нас не отыщут, — успокоил меня Феилин. — По крайней мере сразу. Следы все ушли в грязь. Нужен хороший следопыт, чтобы рассмотреть их. И это только если при свете дня. Ночью не отыщут никогда.

 

— Сколько времени у нас есть?

 

— Как скажу, встаём и сразу выходим, — абсолютно неопределённо сказал он.

 

Я быстро окинул взглядом невесёлую компанию. Сималион и Иберик держались. По Феилину вообще непонятно устал он или нет. Я — что ходил, что не ходил. А вот балласт наш стенал и страдал: закрыв глаза и бессовестно расставив уставшие ноги, Мириам валялась спиной на траве. Терезин скинул заплечную сумку, сидел на коленях, сложив ладошки, и шептал под нос молитвы.