— Крепись, мой будущий апостол, — первым я решил поддержать именно его. Подошёл ближе и положил руку на плечо. — Я — с тобой. Он, — я повёл глазами на небо. — С нами. Цель наша велика. Она требует крепости от каждого. Не только крепости духовной, но и крепости телесной. Я знаю, ты держал пост, ты не поддавался греху чревоугодия. Оттого и ослаб телесно. Но ты обязан быть сильным. Всё, что мы делаем, во благо твоему миру. А значит, оправдывает любые жертвы.

 

— Я справлюсь, посланник небес. Справлюсь.

 

Я удовлетворённо кивнул, ведь в глазах пацана опять загорелся огонь.

 

— Подкрепись и поспи. Путь предстоит неблизкий.

 

Мириам с любопытством выслушала мою короткую проповедь. Когда я закончил подбадривать одного слабака, переключился на второго.

 

— Почему ты с ним так? — прошептала она, когда я опустился перед ней на колени.

 

— А как по-твоему я ещё мог уговорить его уйти добровольно? Да ещё и не выдать столь важную тайну остальным? Не переживай, я умею быть наставником для молодых неумёх. Каждый год… каждую зиму в моём мире я брал шефство… наставничество над подобными. Выбивал дурь из головы, учил относиться к делу ответственно и делился мастерством, — я осторожно снял с её ног неважнецкую обувь.

 

— А кем ты был в своём мире, аниран? — она задала в точности такой вопрос, который задавала другая женщина почти два года назад.

 

— Сейчас это абсолютно неважно, — я принялся развязывать верёвки. — Ноги расслабь. Я сейчас их немного помассирую.

 

— Помасс… что?

 

Не знаю, способна ли была Мириам испытывать стыдливость, но ничего подобного в её глазах я не заметил, когда сбросил с грязных ног остатки разрезанной юбки. Её ноги были длинными и худыми. И довольно грязными. Но я никогда не был особо брезгливым.

 

— К-хм.

 

Это единственно слово, которое произнесла Мириам в течение всего процесса. Я умело массировал её ноги, основное внимание уделяя икрам. Разминал, поглаживал и надавливал там, где надо. А когда добрался до бёдер, рассмотрел лёгкую краску на щеках. Но так и не понял: смущение это было или лёгкое возбуждение.

 

— Так, вроде всё нормально, — произнёс я, когда процесс завершился.

 

— А я бы ещё не отказалась, — захихикала она.

 

— Ха-ха, — передразнил я. — Ноги вот на этот куст положи. И вытяни. Да: ты лежи на траве, а ноги — на куст. Чтобы кровь отхлынула. Легче идти потом будет.

 

— Так ты лекарем был в своём мире?

 

— Нет, спортсменом. Всё, хватит болтать. Поспи тоже, — я осмотрел свою команду и увидел, что Иберик и Сималион, положив под головы вещмешки, спали. — Вот тебе пример. Настоящие солдаты: засыпать могут где надо и когда надо.

 

Мириам опять фыркнула, но всё же попыталась устроиться поудобнее. Ноги при этом с куста она убирать не стала.

 

— Феилин, — я подошёл к следопыту, который стоял на страже. Чутко прислушивался к затихшим звукам и глазами изучал окружавшую нас чащу. — Передохни. Я присмотрю за всеми. Ямку вырою, костерок разведу, болотную воду для отвара перекипячу.

 

— Костерок?

 

— Я осторожно… Мы ж идти будем весь день и всю ночь, верно?

 

Феилин поморщился.

 

— Не просто идти. А идти по грудь в воде, вытаскивая ноги и трясины. Надеюсь, они справятся, — он коротко кивнул в сторону парня и женщины.

 

Я проследил за его взглядом. Так же как и Филин, я был озабочен.

 

— Справятся, — уверенно произнёс я. — У них нет выбора. Их жизни стоят на кону.

 

 

 

***

 

 

 

Во время привала я не сомкнул глаз. Единственный, кто не сомкнул. Феилин нашёл открытое для солнышка местечко, воткнул палочку и сказал разбудить его, когда тень от палочки достигнет определённого места. Затем отошёл в тень куста, свернулся калачиком и моментально отрубился. А я сидел один-одинёшенек над крохотным костерком, помешивал воду с травками и ждал, когда сони проснутся.

 

Но всё же, много времени и лиг спустя, я заслужено похвалил себя — приготовленный настой на травах Мелеи помог пережить эту ночь.

 

До самых неблизких сумерек мы шли без перерывов. Ну, как шли? Плыли, практически. Как и предрекал Феилин. Он шёл первым чуть ли не по горло в воде, тыкал во все стороны длинной палкой и раз за разом повторял: "Шаг в шаг!".

 

Сложнее всего приходилось Терезину и Иберику. Иберик — бедолага — ростом не блистал. И там, где вода подходила Феилину под горло, она чуть ли не в ноздри забивалась Иберику. А Терезин так вообще держался на одних морально-волевых. Ну, то есть держался только благодаря подбадривающим словам анирана, который шёл сразу за ним. Аниран то словом пацана поддерживал, то руками, когда тот, словно Пизанская башня, начинал заваливаться со спасительной тропинки. Если бы рот анирана закрылся хотя бы на минутку во время этого чудовищного пути, боюсь, те, за кем мы пришли, не пересекли бы болота. Пошли бы на дно прямо там.

 

Мириам тоже физической силой не блистала. Ей вырывать ступни из цепких лап грязи было сложнее всего. Но Сималион, замыкавший шествие, присматривал за ней. Помогал, поклажу на ходу забрал, и поддерживал, когда той требовалась секунда на отдых.