— Как-то слишком легко, в общем-то. Зря я боялся.

 

Каскад продолжала смотреть на фарш из паучков, ровно размазанный по влажному камню, с трудом сдерживая рвотные позывы.

 

— Итак, — заложил руки за голову Джон, — в деревню?

 

Они незаметно проехали по городу до лавки зельевара. Телега была почти до бортов наполнена хелицерами и жалами, которые они накрыли холстиной, чтобы не привлекать слишком много внимания. Конечно, они не смогли обкорнать каждого паука, но и этого оказалась много, и они объехали все лавки в городе, прежде чем вернулись в гильдию с остатками паучьих конечностей и мешочком золотых. К этому времени солнце уже опускалось, и в гильдии разносили ужин. Туман табачного дыма заполнил весь первый этаж. Даже там, где их записывали утром, стоял бокал вина.

 

— О, новички! — показалась все та же девушка, — все-таки живы!

 

Лицо гильдейской служащей менялось по мере того, как взгляд ее выхватывал все новые детали их одежды, пропитанной паучьей кровью. Джон с размаху положил мешок с остатками пауков на стол перед девушкой, отчего та отпрянула.

 

— Заказ выполнен. Деревенские вместе с нами были в пещере, помогая собирать хелицеры, — говорила Каскад, — они видели еще нескольких пауков в лесу. Возможно, они вернутся в пещеру, но вряд ли смогут размножиться. За размножение у них, вроде как, отвечала матка, или как там это у пауков называется.

 

Девушка нервно сглотнула.

 

— Сколько примерно там было монстров?

 

— Чуть больше сотни, наверное. Может, сто двадцать, не знаю.

 

— Сто двадцать? — губы ее исказила нервная улыбка, — хорошо, сейчас принесу вашу награду.

 

Едва они отвернулись от стойки, держа в руках теперь уже каждый по мешочку, как осознали, что на них смотрят почти все авантюристы. Каскад передумала ужинать в гильдии.

 

— Похоже, мы становимся известными, — сказал Джон, едва они вышли на улицу. Чувствовать на себе внимание стольких глаз ему совершенно не нравилось. Он опасался того, что отреагирует на чье-то слишком резкое движение телекинетическим порывом фамильяра. Тогда их начнут рассматривать слишком пристально, если вообще выпустят из гильдии. Этого ни за что нельзя было допустить.

 

— А толку-то, мы скоро отсюда свалим. Пойдем, я знаю один неплохой ресторанчик, там и гостиница рядом.

 

Еще в гильдии Джон почуял что-то неладно. Смотря на авантюристов, с аппетитом уплетающих ужин, на их дымящиеся тарелки и кружки, он чувствовал, что что-то не так. А когда еду поставили уже перед ним, и он увидел, с какой жадностью, почти яростью Каскад набросилась на свиной окорок, до него наконец дошло. Он совершенно не хотел есть. Он даже не смог сдержать смешок при мысли о том, как легко человек привыкает к хорошему. Вот и он очень быстро привык к тому, что больше не нужно питаться. И все же есть он вполне мог, и вкус еды чувствовал, только теперь он ел ее по-другому: смакуя, чувствуя каждую толику вкуса. Он мог бы пережевывать и выплевывать, но решил съесть весь заказ и посмотреть, что будет.

 

Только когда Каскад осушила второй бокал вина, до нее тоже дошло.

 

— Эй, ты ведь не должен есть.

 

— Не должен.

 

— А почему съел? Неужели хочется?

 

— Мне интересно, что будет. Жевать пищу вкусно, но думаю, что вполне смогу без этого обойтись.

 

— Если ты сможешь таким образом восстанавливать ману, будет неплохо.

 

— А как это проверить?

 

— На данном этапе — никак. Вот если бы я могла чувствовать трату своей маны на восполнение твоей…

 

— Нам нужно будет заняться твоим обучением.

 

— Моим? — рассмеялась девушка, — а ты ничего не перепутал?

 

— Я сегодня выложился на полную, уничтожил целый легион пауков. А что делала ты? Тряслась сзади?

 

— Глупец, я ведь некромант! Когда ты, мой слуга, сражаешься, это значит, что сражаюсь я!

 

— То есть, чтобы увеличить твой запас маны, сражаться может… даже мой фамильяр?

 

— Да.

 

Джон широко улыбнулся.

 

— Мне на мгновение показалось, что это я хорошо устроился.

 

Каскад налила себе третий бокал и звучно отхлебнула.

 

— Кайф!

 

— По-моему, вино надо пить как-то иначе. Не как чай.