— «Конечно, знают», — захихикал Хамелеон, что ему было совсем не свойственно. — «Их бог же предупредил».

— И о чем он их еще предупредил? — пытливо глядя на маленького интригана, вкрадчиво уточнила.

— «А вот не знаю», — печально вздохнул мыш. — «Жрецы говорят, что Харт не велел об этом распространяться».

Ну, а дальше я стала расспрашивать его на бытовые темы. Где тут едят, где можно погулять, во что переодеться, в каком месте находится уборная и так далее. Мне не понравилось то, что я была обязана носить этот наряд до прихода Велиара. А вот когда тот в свою очередь соизволит меня отсюда забрать, оставалось загадкой для всех.

К слову сказать, есть мне предлагалось в гордом одиночестве. Ну, просто под этой крышей проживало пятеро мужчин, у которых было свое восприятие всего мирского. И, конечно же, они не захотели делить со мной трапезу. Вот если бы я пожелала выйти замуж, тогда разговор другой. Тогда бы со мной и по саду погуляли, и беседу бы провели, и наставили бы на путь истинный. А так… Дали кров и пищу — уже хорошо. Только тошно и муторно.

За разговорами я тщетно пыталась убежать от самой себя. От своих чувств и потаенных желаний, которые в обители любви и счастья стали мучить еще сильнее. Мне пришлось признаться самой себе, что влюбилась в бледного, хладнокровного кровососа. И его образ никак не шел из головы.

За бытовыми заботами я могла успешно усмирять не на шутку разбушевавшуюся фантазию. Когда сначала вспоминаешь, что знакома с этим нелюдем не больше недели, а потом тут же перескакиваешь на нашу совместную свадьбу, дом, полный маленьких клыкастеньких деток и первую ссору из-за того, что муж очень много времени проводит на работе и совсем не уделяет внимания своей семье. До походов по магазинам, к врачу, на родительские собрания дело не дошло. Просто поняла, что этого мужчину я готова вытерпеть в любом облике. И принять все его странности. Потому что его глаза завораживают. Потому что прикосновения опьяняют не хуже крепленого вина. Потому что уже появилась зависимость, от которой теперь не избавиться.

Так пролежала я до тех пор, пока Хамелеон не забеспокоился о моем здоровье. Мол, снова легла, гляжу в потолок и временами улыбаюсь. А что я могла поделать, когда этот Велиар не дает мне даже встать и осмотреться.

— «Мы когда есть пойдем?» — в итоге не выдержал мыш, когда я по двадцатому кругу представляла себе то, что могло бы случиться между мной и вампиром после его укуса. — «Виктори или как там тебя…»

— Пускай, Виктори, — невесело усмехнулась, осознавая себя полной дурой.

Есть особо не хотелось. Мне пришлось заставлять себя сползти с постели, искать обувь, плестись в ванную. Она, кстати, скрывалась за потайной зеркальной дверью высотой до самого потолка.

Из зеркала на меня смотрела красивая, немного бледная если не принцесса, то фея. Я сначала не поверила своим глазам. Даже ущипнула себя за запястье. Не сработало. Видение никуда не делось, и я не превратилась в изможденную, растрепанную, чумазую девицу, которой должна была являться после многочисленных забегов по Тэгерайсу.

— А… — начала было, но меня тут же перебили:

— «Ты же не думала, что бог Любви допустит в свой храм замарашку?» — усмехнулся оказавшийся тут же Хамелеон. Он, кстати, не отражался в зеркале.

На фоне обиды, которую нанес мне мой надзиратель, эта маленькая особенность (а именно, отсутствие его отражения) не казалась такой существенной. Я гипнотизировала Хамелеона хмурым взглядом и никак не могла решить, что лучше: придушить его или утопить.

— «Короче, ты и так красивая — не нужно тебе сейчас прихорашиваться», — подлил масла в огонь крылатый. — «А потом видно будет, в каком виде представать перед черными очами лорда Тоуна».

— Я тебя сейчас в хрустальной раковине искупаю, — зашипела не хуже самой летучей мышки. — ТЫ что такое говоришь?

— «Правду», — честно сознался Хамелеон. — «Викуся, не обижайся. Но я очень голоден, и поэтому иногда могу заговориться».

Раздражение развеялось, едва он сказал, что хочет есть. Сразу же представилось, что бедолага постоянно охранял мой покой, не отходя от кровати. Голодный, уставший, но… все же отлетавший разведать обстановку в храме. М-да, в таком случае, у него была возможность поесть.

— Где, говоришь, у них находится кухня? — резко передумав жалеть мышика, спросила я.

— На первом этаже, в самом укромном уголке, — проворковал (если такое вообще возможно) мыш.

Хотела произнести в ответ какую-нибудь колкость, но не успела. Браслет стремительно нагрелся и завибрировал. А в следующее мгновение мир перед глазами стал расплываться.

— А ну, на кровать! — скомандовал Хамелеон, который понимал в этих артефактах больше моего. — Сейчас Велиар с тобой говорить будет.